R.I.P., дорогие земляки.

Если быть честным почти до самого конца, то можно сказать, что каждый серьезный поэт более всего ценит свое творчество, а уж потом — других замечательных коллег. Это и является необъективной причиной постулата о том, что лучше всех прочих о своем поэтическом даре может рассказать только сам его носитель. Однако, это не совсем так, ибо таким образом мы постулируем узкий оценочный спектр, что значительно понижает рейтинг критики и ставит поэзию на недосягаемый постамент (а ведь массам потребителей литературного процесса хочется именно коллективного приобщения к внутренним мирам творца!). Так что, скрепя сердце аналитическим произволом информационного общества, нарушим этот и все последующие постулаты.

Для широкого ассортимента живо интересующихся всегда любопытны чисто биографические акценты. А поскольку оценочный спектр расширяет не носитель, а, в данном случае, я, то мне хотелось бы несколько сузить, выражаясь фигурально, страха глаза. Ибо так надо.

Раамон Игнасио Пэрэц — носитель поэтического дара, это безусловно, и не видеть этого может только ставший на безнадежную «PAUSE». Дело не только в том, что Р.И.П. становился «на поэтические ноги» у меня на глазах, а и в том, что моя личная интуиция ни разу не давала сбоя, подтверждением чему служит существование в мире иллюзии такого ламы, как Оле Нидал***.

С Раамоном (родители его присвоили ему несколько иной псевдоним) я познакомился летом в совместной велосипедной катастрофе в возрасте 6-7 лет. Тогда Раамон еще носил какой-то головной убор из разряда «в детстве нет причуд», теперь же — ни летом, ни зимой он не покрывает головы. Как уже догадался проницательный потребитель, я — или тронутый писака, или человек, которому принципиально поебать всякую критику. Это не совсем так, но все же абсолютно верно. Главное, что рядом со мной живут природные, настоящие поэты. На Раамона гонят в Тенетах, публика завидует, но, кроме страстей, я в откликах ничего не обнаружил, а страсти — дело известное и последнее. Факт в том состоит, что постмодерн — совершенно очевидная, явно нормальная фишка: в «Любимых Писках Raamon'a Perez'a» нет наглых аллюзий на Есенина, Маяковского или Майка Науменко. Я знаю Р.И.П.'а, он просто сам похож на классический образ поэта. Как-то в г. Донецке, нам не родном, но и не чуждом, незнакомые люди сходу, в глаза назвали Раамона поэтом. Но то была курьезная история, а в ней — метафора, что случайностей нет. Раамон — метафоричен до суеверности. Он тяготеет к стилю, его стихи «катализированы» реальностью и «катализируют» реальность. Раамон слушает современную индустриальную музыку, D. Bowie, Swans, особенно — M. Manson (это как раз «For M&M's» в «Писках»), русскоязычных поэтов-песенников: уже упоминавшегося М.Н., БГ и Ю. Антонова.

Ну, это так, справочная. Самое основное — это то, что в поэзии Р.И.П.'а как таковых нет положительных или отрицательных сторон. Я твердо знаю — истинный подход тот, который и за поэзией, за образностью, за манерой, стилем, напряженностью подачи видит человека, который и плох, и хорош, как и все люди, но только человек этот не мог не написать этих стихов. Есть честность, есть искренность, а есть откровенность. В «Тенетах», как я понял, не все могут отличить эти категории, по крайней мере, в поэзии Р.И.П.'а. Но послушайте меня дамы, женщины, мужики и вы, мужчина в рубашке: «Л.П.Р.П.» — это стихотворный сборник реальных (для вас — твердых) событий, прототипов и происшествий, я знаю, о чем это, а оригинальная семантика автора — это дополнительный плюс.

Короче, те единицы потребителей поэзии, у которых еще нет рака мозга, т.е. беспристрастные культурные люди не старше 40 лет, могут читать Раамона, как пророка отечества, и наблюдать, как возможно еще воспринимать Реальность. Потому как «Проза жизни» — это тоже поэзия.
 

P.S. Призадумались бы многие теоретики из разных там жюри, что означает: «…все попса — и я, и ты», а дамам из рунета знакомые часто ли писали, к примеру:

Ждите.

Погоду вызовем вам мы.

ИZбранное

Авторы

Сборники