Таити, Таити... Нас и тут неплохо кормят!

Братья мои, я в печали.

То ли не выспался, то ли Мудрость заела, но - как-то в лом мне Большой ОбзЕрв писать. Уже во второй раз, заметим!

Планировалось тотальное ОбзЕрание отстойного сайта "Новая Генерация" (молодая московская проза кочевряжится и гоношится), а выходит ерунда какая-то. И причиной всему - осенило - Ряд Объективнейших Обстоятельств.

1. Первое Обстоятельство заключается в том, что сама Генерация куда-то благополучно гавкнулась. Я привык лазить туда по клинку, который у Курицына вверху, в табличках. Вот лезу на днях, а клинк на какую-то левую хрень выводит. Пропала генерация! Ну и жопа, как говорится, с нею...

2. Второе Обстоятельство заключается в том, о чем говорил (ясно, как ангел пропел на ушко) светлый ликом Макс Фрай в своих прошлых виклях:

Вообще, лирунет развивается в правильном направлении. Скоро литобозревателей станет больше, чем литобозреваемых, что хорошо: обозревателей, как правило, читать интереснее (мне, по крайней мере). Когда нас станет слишком много, мы не растеряемся и начнем обозревать друг друга (чем я уже потихоньку и занимаюсь). Потом появится новое поколение обозревателей, которые будут обозревать исключительно наши обзоры обзоров друг друга.

Рядом с этой радужной оптимистичной картинкой привидилась мне трикстерова мерзопакость: а ну как первообозреваемые тоже сдвоят ряды? Ну как вся эта генерация-педерация повылезет со своих отстойных сайтов и в духе свойственного молодым яппизма похоронит выпестованный Моим Поколением нон-фикшн?

1.2. Пояснение ко Второму Обстоятельству.

Заключается в том, что на траверзе нового литературного Армагеддона, о котором без устали скулит офф-лайновая тусовка, наблюдается новое Соотношение Сил. Силы дубасят друг друга по чем попадя, и умным людям это заметно. Худло сцепилось с Нон-фикшн.

Можно весьма условно обозначить этапы Большого Пути. Во-первых, известно, что у каждой эпохи - свой жанр. У Средних веков - роман, у Просвещения - трагедия, у Серебряного века - стишки, и так далее. Во-вторых, выбор того или иного жанра продиктован конкретными условиями эпистемологической ситуации.

Например, те же просвещенцы думали, что жизнь должна быть хорошая. Для деланья хорошей жизни им понадобились и Декарт, и Буало, и Вольтер с противофазным Руссо, и Робеспьер как пиздец всему. Совместными усилиями граждане пришли к выводу, что для хорошей жизни надо все поделить. То есть исключить субъективный момент, деструктирующий вселенскую справедливость. Фактором дискредитации субъективного момента была выбрана категория Долга. Конфликт чувства и долга - вещь сама по себе трагическая, так что доминирующий жанр упал на хорошо унавоженную почву.

После романтиков и Шопенгауэра, но накануне Гуссерля, поэты Серебряного века пытались слепить синтез Просвещенческого утопизма и романтического "голова в песок". С одной стороны им были милы абсолютные ценности (телки, жирафы, бухалово, шелка с туманами), с другой - не охота стрелять городовых и таскать кули на фабрике. Символизм стал теорией пафосной безответственности с закосом под музыку, где интерпретатору нечего вербализировать. Поэзия не терпит дополнительных вербализаций, но прекрасно ощущает себя в объятиях Пустоты.

Наше время выкинуло принципиально новые фишки. Недаром его обматюкали "постмодернизмом". После "Черного квадрата" можно расслабиться и зырить на Писсуар. Линейное развитие закончилось, наступила эра http. Люди перестали смотреть Истории в торец, ибо там все равно ни хрена не видно, и Черный квадрат - это прежде всего смешно.  Сказать "негры ночью уголь воруют" - умнее, нежели потрясенно качать башкой и сочувственно цыкать.

Иными словами, мы догнали, что этот мир ни описать, ни завершить, ни переделать невозможно. Можно воспевать то, что в наличии. Самый понятный образ современной "эпистемологической ситуации" придумал Мамардашвили (не знаю, у кого он, в свою очередь, его спиздил, может, и у меня): представьте себе книгу, в которую пытаются записать все события и состояния Вселенной. Исходя из презумпций Нового времени (эволюционизм, редукционизм, прогресс) разум стремиться эту самую книгу Дописать.

(Что, кстати, довольно жестоко, тут я адресую Чувмила, если он читает, к нашему с ним любимому Шекли: у того есть рассказ, где пара программистов сделала для тибетского монастыря программку, просчитывающую варианты Имени Бога. Программка завершила работу, и в небе начали гаснуть звезды).

Но дописать книгу невозможно, потому что сами акты записи тоже есть события, происходящие во вселенной. Растерянный разум пытается записывать в книгу акты записей, потом акты записей записей - и так до бесконечноти. На смену самонадеянному структурализму с его "анализом" (разломал на куски, понял, как устроено и выбросил) пришел толерантный и пофигистский пост с "интепретацией". Инетрпретация - это добавление своего текста к уже существующему, без всякой надежды как-то его этим объяснить или исправить.

Литературная критика, бросив анализировать и начав интерпретировать, превратилась в самостоятельный жанр литературы. Думается, уже понятно, почему этот жанр - главный. В отличие от писателя (Солженицына или Бутова какого-нибудь) критик ничего не имеет в виду. Призыв Паши Басинского посадить Вову Сорокина в тюрьму - более эстетически чистый жест, чем прзыв Вити Пелевина замочить Пашу Басинского в сортире.

Кстати, поэтому в прошедшем году Паше за критику дали Антибукера, а Вове и Вите за прозу - шиш. (И всем - шиш). Алла Николаевна Латынина еще удивлялась, как это так: критика прозы процветает в условиях отсутствия самой прозы. Ну понятно же! Критика рулез форевер, а проза однозначно маздай.

Впрочем, не критика, а Нон-фикшн. Ибо критика в условиях отсутствия объекта критики - это он самый и есть. Тот же Паша чудесно сие показал, состоявшись как Фигура не в своих начетнических статьях и нудных исследованиях, а в книжках "Московский пленник" и что-то вроде "Исповедь патриота" (не помню точно названия).

Дрейф бывших худловиков в сторону Нон-фикшн был отмечен года три назад. Ну типа на примере Попова и Рубинштейна. А можно и на примере меня. Ведь горячо любимое всеми нами творчество меня (тоже писателя в недалеком прошлом) - это типичный нон-фикшн: ни единого слова неправды!

Друзья, я знаю, что вы устали. Поэтому, на фиг, конец. Педерантов потом как-нибудь обозреем, если найдутся, а умные выводы вы и сами, конечно, сделаете.

Целую моих-моих.

Вялые варианты

Авторы

Сборники