Куда едем? В Чертаново!

- Чуваки, не продадите корабль?

- Да не-е, у нас нет. Хотите, давайте с нами.

Мы даем с ними. Сначала я, потом Андрей, пых-пых караблики, тихая гавань, голубая лагуна, забрезжили улыбки, кто-то кому-то подгоняет париков, ароомммааттттно, захожий люд зырит искоса, но не возражает. Ссыт и уходит. А мы покуриваем. Кто-то заходит в туалет поссать, а кто-то - покурить травы. Все было бы вполне обыденно, если бы туалет этот не был в театре Станиславского, и вверху, над нами не пел бы сейчас и не отплясывал Петр Николаич Мамонов. Травища оказалась так себе. Мы с Андреем вернулись в зал, и Вика тут же пожалела первый, наверное, раз в жизни, что не мужик она, и не с нами пошла, а к бабам. А кокаин нюхать тогда еще не практиковали. И фильма соответствующего, где Ума Турман фыркает как конь перед зеркалом в туалете тоже не было.

А концерт был хорош очень. Последние Звуки Му. Я бы о нем во всех подробностях, но не стану. Ведь не про концерт же, когда здесь такое. "Здесь" - это уже улица Тверская, по окончании зрелища. Не успев толком отойти о парадного замечаем других. Стоят плотным кругом. Совершают до боли знакомые движения. Мы с Андреем решаемся обратиться к ним, мол, ребята, продадите излишки? Не, говорят, не продадим. У самих мало. А вот угоститься - пожалуйста. На этот раз трава оказалась атомная (ударение на о, если кто забыл). В процессе забивания тамошний кудесник изготовил редкой сложности двойной косяк. Я после как ни старался, не получалось, да и не видел больше никогда мастерства такого. Короче, он одну беломорину как-то на другую насадил, и получилась бинарная боеголовка убойного действия.

И вот такая картина: мы, вполне уже вставленные, стоим на краю тротуара центральной улицы города, где безумно много людей, где фонари светят, как прожектора в запретной зоне, а машины гудят и скрипят, где, наконец (приглядевшись), - стоит ментовский "козел" на тротуаре метрах в ста от нас. В нем, правда, никого нет. Но это не дает нам повода расслабиться. Стоим как на бритвах. А косяк (ох мама) все никак не кончается. Но мы его все-таки добили, взяли телефон устроителя мероприятия, каким-то чудесным образом приобрели корабль и разошлись. (Вспомнил как: он таки отдал нам остатки травы, мы ему, да ты что, как же так, спасибо брат, а он, да ладно, дескать, если понравится, телефон есть). Путь до Пушкинской длиною в три минуты обернулся для нас с Андреем и Викой парой парсеков. Но это совсем еще не конец истории, если вы так подумали. Дальше была поездка за травой в Чертаново.

Мы поехали туда с Мишей. (Миши уже нет: скончался от передоза). Сначала, конечно, созвонились. Да вы приезжайте сами к нам в гости. От метро на автобусе пару остановок, пешочком, все хорошо, ориентиры пройдены, но подойдя к двери, мы как-то так с Мишей и задумались. Ну, вроде наркотная хата, притон. Люди разные. Шприцы валяются на полу, тела с ними же лежат. И как-то не то чтобы страшненько нам из-за этого, но неуютно. Денег на четыре-пять кораблей, и хочется нам с Мишей убойной шмали. Но не очень хочется в квартиру эту входить. Наконец, наши неприятные размышления прерывает хозяин: дверь открылась, и вот он стоит на пороге, улыбается. Я узнаю в нем того самого "устроителя мероприятия", что поделился с нами остатками своей флотилии. При дневном свете он выглядит вполне приятно, невысокого роста, с небольшой бородкой, аккуратно подстриженной. Заходите, говорит, мы тут как раз собираемся шибануть. Заходим, и сразу на кухню (а было начало осени, так что раздеваться не пришлось, а обувь — да не надо, мол, не снимайте).

Сидят там люди, человека четыре, такие вполне опрятные, виду незлого. Без лишних слов начинается сборка-разборка. Я говорю, дескать, хотим четыре корабля приобрести, хозяин щурится на меня, покурите, мол, сначала, а это все потом. Ну, покурили. И тут же второго запускают. Миша, гляжу, отъезжает потихоньку. А я к этой траве успел привыкнуть уже, потому понежней меня взяло, пообыденней. Посидели мы какое-то время, делать вроде нечего, трава куплена, люди о чем-то своем посмеиваются, а можно, - говорю я хозяину, мы тут немного походим? Нет вопросов, улыбается. Душевный оказался человек. Потом нас кашей гречневой кормил и котлетами, представляете? Но об этом будет чуть дальше.

Заходим мы в первую от кухни комнату. Там - полумрак; глядит себе под ноги с заломленной шеей настольная лампа. На кровати без ножек лежит девушка. К ней подсаживается мужчина, вошедший вслед за нами. У девушки болит голова. Вполне трезвая девушка, приятной внешности. А таблетку, спрашиваю, пила? Ну да, пила, только не отпускает. Потом она поднялась с кровати и вышла, и мы с Мишей и с этим парнем остались одни. Он завел катушечник, и там был "Дорз", "конец", this is the-e-e-e eeeeeeeeeeennndd. Песня длинная, прямо-таки очень большая, но страшно проникновенная. В молчании мы дослушали ее до конца и сразу приступили к осмотру стен, потому что вся немаленькая эта комната от пола до потолка была обклеена вырезками из музыкальных журналов о всевозможных крутых рокерах. Это был зал славы музыкантов, и мы с Мишей ходили по нему как по музею, а парень улыбался, глядя на наши изыскания, и иногда что-то комментировал. О! говорил я, Оззи! Ты посмотри, какой он смешной чебурашка. Совсем ведь домашний, не страшный. Ага, соглашался Миша, и тыкал мне в следующую знаменитость. Смотри какая рожа. Очень было весело. Смеялись.

Затем перешли в другую залу. Выглядела она неказисто: голые ободранные стены, ноль мебели, зато, я в первый раз такое видел — огромный бильярдный стол - зеленое сукно - лампа сверху - склонившиеся фигуры - стук шаров - сосредоточенность - игра. Мы не умели играть; некоторое время мы с интересом наблюдали за игроками. Потом мы обошли комнату по периметру, намереваясь ее покинуть, и вдруг притомились. А тут и хозяин как из табакерки. Вы говорит, можете пока там - показывает через коридор в сторону покоев, где мы еще не были - телик посмотреть, а я сейчас чего-нибудь пожрать разогрею. Уходит. Мы присаживаемся на кровать. Она огромна. Все чистенько и прибрано. В углу светится маленький телевизор. Мы тупо в него втыкаемся. Нам очень х о р о ш о. А дальше начинается мистика.

Хозяин приносит еду: две полные тарелки гречневой каши, котлеты, черный хлеб, вилки, кетчуп, просто сплошь какая-то нереальность. Мы даже не знаем как себя вести, благодарность распирает нас. Он опять уходит. Мы начинаем смотреть какое-то кино, которое оказывается до того иррационально-жутким, что ни до, ни после я, кажется, такого больше не видел. Я рассказывал содержание всем кого ни встречал: бесполезно. Никто этого фильма не видел. Только мы с Мишей тогда. Фильм короткий, минут на двадцать. Там девочку наказывают родители, и она уходит в придачный лесок с большим куклой медведем. И вот она полфильма ходит и горюет, то есть сама с собой и медведем разговаривает и ей от этого весьма грустно. Потом она неожиданно впадает в истерику, швыряет плюшку в лужу, прыгает на нем, визжит, вытаскивает его обратно и обрывает все лапы. Затем начинает реветь, гладит туловище мишки, просит у него прощения, и в этот момент появляются родители. Девочка начинает от них убегать, они за ней бегут, зовут ее, она опять в слезы, бежит, плачет, мишку к груди прижимает, прощения просит, по насыпи вниз, вниз и - под электричку. This is the end.

Мы с Мишей, правда, доели все, что было в тарелках. От фильма нас так вставило, что то ли он, то ли я, не помню, спросил: а что, вот это правда сейчас ПО ТЕЛЕВИЗОРУ нам показали?

Я до сих пор не знаю. Мы сидели с Мишей перед пустыми тарелками, и с трудом что-либо понимали, и ждали, когда появится кто-нибудь. Помню, Миша сказал мне на ухо: ОНИ НАС ОТРАБАТЫВАТЬ ЗАСТАВЯТ. За еду и все такое. Мол, не может быть, чтобы все как в сказке. Но все обошлось. Пришел хозяин, мы сдали ему пустую посуду, быстро собрались, отблагодарили, попрощались и отбыли.

Потом мы все собирались несколько месяцев кряду снова навестить нашего друга, ибо трава была на редкость хороша, но видимо что-то засело в нас. Так и не собрались. А потом я потерял бумажку или записную книжку вместе с этим телефоном.

<Вr>Dance

Авторы

Сборники