| |
|
|
В то памятное сентябрьское утро я отмечу, что как не старайся, а годы все же сильней тебя: вот еще один седой волос прибавился.
Утро, кстати, будет самым обычным, без положенных по такому случаю солнечных безумств, птичьих трелей и прочей романтической ерунды.
Мы встанем рано, как заведено вставать у людей, умеющих хорошо отдохнуть за ночь.
Потом мы будем долго собираться.
Наконец, мы выйдем из дома, и осеннее утро будет бежать рядом, предлагая бросить взгляд туда, сюда. Мы будем неспешно двигаться в сторону центра, туда, откуда начинают вырастать городские окраины.
На углу улиц N и M мы повстречаемся.
Я поцелую твои пальчики и подарю тебе скромный портсигар с фамильным вензелем нашей семьи.
Ты красиво рассмеешься и легкой пощечиной продемонстрируешь свое удовольствие от подарка. Я преимущественно промолчу. И накину улыбку понимающей мудрости.
Потом мы долго будем решать, куда пойти позавтракать.
Мы найдем место, им окажется маленькое уютное кафе, словно построенное по проектным рассказам Хемингуэя.
Восточный интерьер, ненавязчивые танцы официантов, все будет так, как мы того пожелаем.
Как было и тогда, и тогда, и всегда, ты помнишь?
«Да, я помню», скажешь ты, и красивые крылья твоего носа овеет легкий сквознячок досады. На прекрасное лицо твое ляжет луч света, выстрелив искрами из глаз.
Но ты этого не скажешь, потому что я не спрошу тебя об этом.
Я буду молча сосредотачивать резервы духа.
Буду вспоминать многочисленные поединки, из которых я всегда выходил победителем.
Вспомню, пожалуй, и несколько блестящих идей, о которых забыл думать вот уже пять лет.
Когда тебе надоест мое молчание, ты спросишь (если вдруг соберешься), «послушай, зачем ты…»
Устремив взгляд вдаль, отрешенно размахнувшись, я ударю тебя по голове.
Тяжелой вазой, подхваченной мною с пола. Отличным ботинком, что окажется вдруг под рукой. Или маленьким, но очень увесистым саквояжем, который будет со мною в то утро.
Ты удивленно посмотришь на меня, подымешь к небу глаза — о, это так украшает тебя — ты грациозно привстанешь, отодвинешь стул. Потом ты приляжешь на пол, свернешься клубочком и через несколько секунд заснешь.
Я щедро одарю чаевыми швейцара, официантов, кого-нибудь из публики, кто приглянется мне, и, легко привставая на мысках своих чудесных лакированных туфель, покину кафе.
Я буду идти по солнечной стороне улицы и радовать прохожих своей неповторимой улыбкой, отличными крупными зубами, крепкими светлыми деснами, глазами, увидев которые Ален Делон приказал бы ослепить себя, губами, о которых пока нечего сказать, но о которых непременно будет сказано ниже, и конечно мочками ушей, которые чудо как хороши у меня. А волосы! Снабженные превосходным бриолином, они будут сверкать как панцирь ископаемых рептилий, устраняя ненужные взгляды и привлекая небесных птиц.
Я буду свободен как выпущенный на волю воздушный змей.
Но!
А вдруг ты будешь молчать, вдруг ты не задашь этот вопрос, который решит все. Ты всегда умела разбираться в движениях моей души. Ты хитрая как дюжина поляков и обладаешь редким умением сделать лицо.
Ничего. Я подожду.
Спокойно подожду.
Спрошу кофе, заведу светский разговор с попугаем.
Печалуясь из-за отсутствия любимого голубого терьера — намедни он слегка приболеет и я оставлю его дома — потереблю газету, пробегу глазами строчки со множеством нулей, узнаю о крахе крупных финансовых оазисов.
Устремив взгляд ко внутренним дверям, я замечу официанта, вот же он, -симпатяга, славный малый, — бежит, торопится угодить, аромат кофе источает прозрачный намек на совершенство творения Господа.
Лакированный паркет будет отражать его складную бегущую фигурку, словно бы удовлетворяя запрос невидимого соглядатая.
Лакированный паркет, я люблю твою роскошь и твою непредсказуемость.
Официант поскользнется, и кофе испортит салфетку на блюдце.
Мягкую белую салфетку, задуманную Творцом для моих тонких аристократичных губ.
Возможно, официант не поскользнется.
Может быть, это будет его кошмаром, «господи, только бы не пролить…»
Это уже не имеет значение.
Острый, с зазубринами, нож вспорет его сектантский жилетик, проколет живот, вырвет хриплый вопль из его чрева.
Он рухнет на пол, зацепив скатерть с нашего стола, задев меня мимолетно рукою.
Но это будет чуть позже, я избегну спешки, ибо не люблю делать дела абы как, на скору руку.
Сначала чашка с кофе коснется моих губ, наполнив мое естество таким редким в наших широтах ощущением непреходящего счастья.
Да, непременно, сначала я угощу себя отлично сваренным кофе. Потом на это уже не будет времени.
В руке моей будет чашка с кофе, на губах — умиротворенная улыбка человека, несведущего в делах своих, в глазах будет отражаться твое слегка удивленное лицо. Все же ты не сможешь в этот раз совладать с собой.
И тогда ты наверняка спросишь, «послушай, зачем ты…»
Я аккуратно положу на пол тяжелый тупой предмет, который буду сжимать в руке.
Я вытру салфеткой руки и неспешно покину кафе.
Кажется, я буду насвистывать что-то мимолетно-беспечное.
Завороженная публика долго не сможет сглотнуть слюну.
Вечером облака на горизонте будут слегка окрашены в розовые тона, что неизменно будет вызывать толки о завтрашней непогоде.
Возможно, я встречу утро где-то в другом месте. Возможно, я буду слегка скучать и вспоминать былые наши похождения, когда ты пряталась в моем шкафу, а я бешено играл на виолончели.
Пожалуй, только это спасало нас от всевозможных неприятностей.
Но, как говорят в наших краях, это уже совсем другая история.
|
|
|
|
Авторы
Сборники
|
|
