О культуре трудоустройства, высоком искусстве производства услуг и о гармониях с большой «Х»

Я сейчас абсолютно трезв, абсолютно. Хотелось бы выпить сейчас водки, например, с пивом. Но не хочется. Только не говно из пакетов «Золотая печень» — это будет болдинский пиздец. Как пел Шевчук: «Что такое осень — хуй да нихуя». Это была интро.

Я работал целый месяц рабом в магазине, торгующем музыкой. Это самый главный магазин в городской черте, но насколько все хуево обстоит вы не поверите, пока не вступите сами, своей ногой в ебучий чертог. Бизнес. КОПЕЙКА КАЖДАЯ!!! Каждая у них на учете: лавочка работает быз перерывов и выходных, но — читай далее.

Короче, ни фамилии, ни документов, ни телефона никто не спрашивает при устройстве. «Получают у нас неплохо», — сказал один из трех (их оказалось три с половиной) начальников на скаку и скрылся за сияющей вонью полимерных коробок. Я начал трудиться усердно. Самое главное — общение с ебучим клиентом. В том, что всякий клиент ебуч я не сомневался ни секунды, но в процессе работы укрепился в этом убеждении настолько, что забыл все прочие состояния кроме тотального нервно-паралитического охуения. Верьте мне, жертвы перестройки и ускоренья. Однако, работал я усердно в силу своего дружелюбного характера, копя агрессию на дне кристальной обители духа.

Полная неизвестность с зарплатой компенсировалась разведкой в коллективе: все морозились (даже друг от друга), но морозились как-то таинственно и лукаво, с такой чертовщинкой — «до пизды нам, мол, калитка». Это вселяло в меня беса смутной уверенности. Работал я усердно. По девять часов. Теперь снова о клиентах. Так уж вышло, что половина приходящих в мой отдел клиентов не была покупателями даже потенциально. Эта категория долбоебов красиво делилась на явных завсегдатаев дурки и на потерявших землю под ногами вонючих бомж- элементалов. Общаться и по первому их зову прокручивать музыку я был обязан с каждым и каждому. От резкого запаха мочи и гнилой телогрейки я мог упасть замертво, потому что магазин этот располагался в подвале под большим домом. Другая категория клиента была платежеспособной, но не менее злоебучей. Эти во первых не знали, чего они хотят купить и требовали от меня всегда Нечто, для них сакральное. Я им, естественно, это предоставлял (судя по их физиономическим данным). Они же ни в какую — не то, говорят. Я им еще — опять не то. При этом от всех от них всегда разило мерзостнейшим самогонным перегаром — хотя и в кензо они, и с эвкалиптовой жвачкой знакомы, и мобильными обвешаны, как папуасы последние. И — туфли на всех с одинаковым перпендикулярным обрубом. От вони перегара и требований каких-то таинственных «новых сборников колбасных» я мог упасть замертво. Но я работал усердно, ибо меня интересовала третья категория — те, кто норовил спиздить музыку бесплатно. Я смотрел за ними (а заодно за каждым ебучим клиентом т.к. на вора потенциально похож почти всякий житель наших стран) и бегал вокруг стены с проемами — зал был устроен так, что один продавец мог контролировать только один сектор помещения. Пропажа кассет — штраф продавца. Я быстро научился определять по морде входящего — стоит ли за ним наблюдать или можно целиком сосредоточиться на дефективных подростках, инстинктивно тянущихся к черножопой музыке «рэп». Типичная заебистая ситуация: слева на мне виснет пара сумасшедших обоих полов с просьбами включить им для танцев братьев Жемчужных, справа троица непонятных армян хочет услышать какой-то неслыханный блатной шансон, они не знают ни кто поет, ни о чем, знают лишь, что поет мужик и по- русски, а в это время за моей спиной вдоволь надрочившийся птушник ворует нескончаемого в пространстве и времени Децла. Из динамиков воет Катя Огонек, немытые дэзеры тыкают пальцами в пестрые ряды брутальной музыки, а я рисую подробную карту, как добраться до кассы и выбить чек для какого-то невменяемого инвалида детства (а может и жизни).

То есть: секьюрити в магазине нет, охранных нашлепок на товаре нет, публика — сплошь сказочные долбоебы, желающие в жизни одного — сверлить мне мозг.

На обеденный перерыв у меня при 9часовом рабдне — только полчаса (меня в это время подменяет другой раб). Есть приходилось в какой-то проходной каморке. Мимо все время ходили рабочие с кусками рельс и приятно пахло сварочными работами (магазин постоянно расширялся за счет захвата новых областей подвала под домом). За то, что работал туалет и в нем всегда была бумага я по-видимому должен был быть настолько обязан руководству, что оно надеялось, что я буду пахать на них сутками и бесплатно.

Кстати о руководстве. По-видимому это дети бывших комсюков. Их кабинет располагался в моей зоне слышимости. Поэтому я обнаружил, что мной руководят люди хваткие, ушлые, но душевно и культурно тупые, с оллигофреническим юмором и мрачной скукой в мозгу. По своей природе я не способен уважать начальство, поэтому я усердно работал, слушая глупое хрюканье из соседней комнаты, где оно, начальство, играло в компьютерную игру и звонило в налоговую, ментовку и другие жизненно важные городские постройки.

Почти месяц не было усилителя и несчастные покупатели слушали свои «сборники» и «инструменталки» в наушниках «Айва» с обтрепанной бахромой кожзаменителя по краю (они уходили от меня с этой бахромой на плечах, словно осыпанные черными хлопьями звуковой перхоти). Я втайне злорадствовал (но чаще злорадствовал открыто — у меня мимика позволяет). Но сильно заебывало другое: каждому идиоту я говорил по тысяче раз за день одно и то же — что это не брак записи, это наш магнитофон тянет, а это не прерывается запись, это у нас в соседнем зале сварщики сваривают, поэтому на доли секунд из сети исчезает напряжение, видите — даже лампы моргают.

Кстати, хорошей музыки (для меня) в магазине вобщем-то так и не было. Один Амон Тобин каким-то чудом попал, вот и все. На полках блестело некачественным полимером разнообразное музговно. Оральный вау-фактор просто поражал: люди приходили после учебы, работы и пьянки, чтобы потратить заработанные деньги на звуковой понос, упакованный в разноцветные коробочки. И сами люди походили на то, за чем они приходили в этот магазин.

Единственный вменяемый покупатель был — какой-то глухонемой гражданин, пришедший, точно указавший на кассету и моментально выбивший чек.

Чтобы покурить всем продавцам (а это была строго — бесправная и забитая молодежь, желающая хоть с геморроем, но выбиться в люди) приходилось бежать через дорогу в соседний дворик. Девушки-кассирши, не щадя своих задов, питались исключительно сосисками, булками и пирожками с ливером. Никто не знал, в какой день дадут зарплату. Каждому требовалось ПОПРОСИТЬ себе зарплату, желательно неоднократно. В общем, обычная сраная контора периода барахольной революции.

Когда я ПОПРОСИЛ неоднократно, меня услышали. Когда я увидел, что в день продаю товара на в два раза большую сумму, чем мне выдали за месячную еботню у стендов с кассетами — я понял, что устроился сюда даже не из-за экзистенциального интереса и не вследствие мазохистичности эпохи, а исключительно ради того, чтобы написать подобную статью в ОбсЕрвер. Музыка, великие вселенские вибрации, говно по асфальту рекой, и понятно прохожим, на дебилов похожим, почему я недобрый такой. Было, впрочем, несколько забавных дней, когда я был на работе убит — а однажды, когда я опоздал на полчаса и прибыл в жутком похмелье, весь лабаз закрылся от ментов на переучет и не открывался весь день.

Зато теперь я снова хожу и шуршу листьями, смотрю на тучи и ни одна сволота не дышит мне в лицо своим гнилым перегаром. Вот только музыку я больше слушать не могу — на рвоту пробивает.

ИZбранное

Авторы

Сборники