Стоп-Deus-Ex-Machina

Как говорил Гораций, Est Modus In Rebus, что означает приблизительно — на всякую шнягу навешиваются кранты. Но, чтобы на корню устранить ростки алертности у читателя, ограничимся этим уровнем герменевтики т.е. — самым поверхностным слоем задействованных конкретно по дискурсу семантических субститутов. Стряхнем с себя чуждую нам аналитичность и рассмотрим саму интересующую нас вЭщь, так сказать, сам рЭбус.

Идет наглухо обкислоченный («убитый насмерть») хиппарь по пустырю. Даже не пустырь перед ним, но — практически пустыня. Идет, весь в разноцветном шмотье притертом, в амулетах, с музыкой какой-то в голове всего. Подходит к небольшой такой яме — прямоугольной, близкой по формату к обыкновенной могиле. Яма в пустыне и более — ничего.

Хиппарь подходит к краю ямы, заглядывает вниз. Там темно. Волосатому цветку хочется отлить, а может и по-большому сходить, он уже начинает приспускать свои желто-зеленые штаны, уже бисер от задницы отодвигает в сторонку — вдруг в яме обнаруживается шевеление. Невнятная и безвольная, но нервозная возня. Тут же наружу показывается голова какого-то мужика в годах. Хипстер подтягивает бруки и расслабленно приветствует мужика. Спрашивает его, чего он делает в яме.

— Я живу тут, — отвечает мужчина, но с недоумением разглядывает и самого хипа, и окрестности вокруг.

Хиппан улыбается («колбасит не по-детски»), во все дела врубается и говорит с пониманием джентельмену в яме:

— А, шахтер! Слушай, а если по твоему подземному ходу чухать — далеко до Предприятия, в смысле до города близко?

Мужик отчетливо не понимает, о каком подземном ходе и каком предприятии идет речь. Потом что-то соображает. Говорит:

— До города, в принципе, недалеко. Тут, по сути, рядом. Я сам из города, но так далеко из своего района еще не выбирался — то работа, то времени нет, то-се, пятое-девятое… то есть, десятое. Тут так странновато, безлюдно и вообще… Я, кстати, не шахтер. Я служащий.

— Любишь путешествовать, да? — спрашивает хип.

— Нет, я случайно, — мужик улыбается вежливой гримасой. — А хошь — слезай сюда. В городе тень, деревья, вода, все дела.

Хипстер согласен. Он считает, что в яме первым делом стоит посрать («отложить личинку на приходе»), и с готовностью спрыгивает вниз. Приземляется на сумрачном земляном дне. Мужик рядом говорит ему:

— Как ты бродишь по пустыням таким, диву даюсь! Мне даже тебя жаль — выглядишь изможденным, грязным, скрюченным, напряженным…

Хиппан крякнул, ухмыльнулся, подтер зад комком земли и поднялся на ноги, натягивая порты. Затем он огляделся и прихренел самую малость. Глаза, привыкшие к полумраку, не наблюдали в упор в яме никаких ходов, дыр или хотя бы ниш.

— Так ты чё, аскет, да? — изумился хайратый. — Перемедитировал и тебя по городу глючит, да? Слушай, это ты выглядишь неважно. Давай ка вылазь из этой сраной дыры и вместе до ближайшего Пункта доберемся. Где-то впереди наверняка дорога есть, тачку застопим и всех делов-то.

— Да ты что! — мужик сам искренне удивлен. — Чтоб по пыли этой мотылять, нет уж, лучше я дома поживу. Зачем мне дорога, если неизвестно, куда по ней можно попасть?

Хип: — Ну ты суров, чувак! Как хочешь, оставайся в яме, а мне четыре земляных стены не по кайфу. Бывай, старый!

Мужик: — Странный ты, ей Богу! До города добрался, а попадать в него не желаешь, хочешь дальше по этой жаре шуровать. Может, ты психозный?

Хип: — Я бесхозный. Да и ты тоже, смотрю, не из крупных собственников. Глюкалово у тебя какое-то нездоровое к тому же. Все, покеда.

Мужчина: — Хочешь, докажу тебе, что никакое не глюкалово у меня, а это ты- невменяемый торчок? Хочешь?

Хип: — Ну и как ты это собираешься сотворить, уважаемый?

Мужик: — А так, что я живу всю свою жизнь в этом городе, имею работу, жену, дом, детей. Меня моя жизнь устраивает. Я могу найти в городе все, что меня интересует в жизни — не будем сейчас с тобой спорить о ценностях, ладно? — все, что мне необходимо или приятно… Ну, например, нормальная одежда и обувь, качественная еда там, просмотр фильмов, книги там, выставки, концерты, спортивный зал. Ну, всякое, понимаешь? Сейчас могу тебе доказать. Чего тебе принести? Только чтоб не слишком дорогое, в разумном пределе…

Хип: — А, материализация? Ты типа под махасиддхи можешь канать, да?

Мужик: — Нет. Нет. Просто сейчас схожу в ближайший ларек или магазин и куплю. Без чуши — самым обыкновенным образом. Вот заранее закажи, чего принести, чтоб не думал, что у меня тут припасено поблизости.
Хип: — Да нет, я верю. Тут и нычек-то по человечески сделать негде.

Муж: — Так чего тебе предъявить? Могу пластиковые кеды взять или мыла купить, или сигарет там, или, может, слушай, давай по водке, а? Возьму счас поллитровую, пиццы какой-нибудь там на закусывание. Ну?

Хиппи: — Серьезно? А ничего другого нет у тебя? Ну, чтоб пропереться по теме нормально так, въезжаешь?

Муж: — Травы что ли тебе?

Хип: — Хотя бы. Лучше, конечно, кислоты. Впрочем, если не в лом — то и того и другого хорошо бы.

Муж: — Это сложнее, блин. На другой конец города переть, да и то — у кого там это искать? Я же от этого, в общем-то, далек. К тому же, это противозаконно, то есть рискованно.

Хип: — Тогда возьми вина — красного, допустим. Только хорошего.

Мужик скрылся где-то в углу, скоро вернулся с бутылкой красного. Хиппарь охренел — батл натуральный, стекло прохладное. Выпили. Мужчина все о городе своем трепался. Какое, мол, современное место. Удобное и перспективное. Пригласил к себе домой в гости. Хипстер подумал, что такого трипа у него еще не было («кислотный вайн ненастоящий») и согласился. Мужик продолжил рассказывать о своем городе, попутно подливая вина, доставая откуда-то хиппану мыло, полотенце, чистую рубашку, какие-то ярко фасованные харчи… Хип постепенно стал видеть вокруг обычный крупный город, он видел его из какой-то особой местности, и вскоре понял, что находится на уютном флэту и смотрит на городской пейзаж в окно. Это было поразительно сначала, но весьма быстро — утоление голода, продолжение выпивания вайна, телевизор, любимая музыка, какие-то женщины с пельменями и салатами, какой-то художественный пипл — весьма быстро стало обычным делом. Жизнью.

Как-то раз хиппан пришел к мужику и предложил тому отведать какой-то психоментальный препарат.

— Кислоту тут недавно надыбал в одном подвале, — сказал хип. — Психодел — самое оно. Попробуй, чувак, тебя потащит, не бойся.

Хип с двумя живописными тетками завалился в гости на диван. Мужик посомневался немного, посмотрел вместе с гостями телефильм, а потом сбегал на кухню, съел дозняк, запил лимонадом и вернулся в комнату.

Разколбасило через сорок минут. Да так неслабо, что мужик себя потерял. Было много чего неописанного и неописуемого. А потом сама собой «выхватилась тема». Тогда мужик вновь обнаружил себя в себе, себя с трудом припоминая.
Он осмотрелся. Вокруг свистела ветерком недобрым пустыня — голая, безлюдная, слепая. Мужчина сидел на краю ямы, свесив ноги в полумрак. Что-то знакомое поворочалось внизу. Мужик наклонился и увидел, что на дне ямы, в потемках, сидит волосатый парень в амулетах и бисере — сидит, зачарованно уставившись прямо в стену перед собой. В пустой неглубокой яме посреди пустыни.

Мужчина посмотрел на волосатого, на свои руки, потом на линию горизонта. В голове сделалось удивительно светло. Все остальное — сжалось от ледяного парализующего ужаса. Мужчина, потерявший что-то и увидевший нечто, стал тихонько подвывать (ветру).

. . . . . . .

Так вот, основная мысль у меня была такая: реальность, которую мы повседневно обживаем, в которой идентифицируем себя — достаточно молода, ей порядка 40 лет. Эта «Реальность» началась примерно с 1960 года, практически с нуля. Старая «Реальность» закончилась в 60-х. Все приметы прежнего времени, существующие вокруг нас — особняки 18 века, живопись в эрмитажах-луврах, ископаемые останки питекантропов-плезиозавров в музеях, граждане до 1960 года рождения, старинные предметы, тексты и т.п. — все это было мгновенно воссоздано, как только новая «Реальность» пришла в движение. Все эти приметы достроились вместе со своими историями — как всем нам кажется, без сучка и задоринки — в сравнении с созданием и запуском т.н. «Реальности» такие процедуры являются достаточно простыми операциями (операциями с информацией).

Итак, новая «Реальность» была запущена и начала действовать на ее наблюдателей/участников с 1960 года. Были определенные новые признаки, отличавшие следующую «Реальность» от предыдущей. Но эти тенденции должного развития не получили. Стали преобладать флэшбеки от прежней «Реальности» — своего рода галлюцинаторные программы «прорыва Прошлого в Настоящее» (если воспользоваться руническим инструментарием описания процесса). Это привело к увеличению числа «призраков действительности», к экспансивному проявлению «Консервативной Иллюзии». Машина же под названием «Реальность» продолжала работу, неким образом предоставляя фиктивным конструктам отмершего «реального мира» собственную энергию и рабочую площадь.

Наш мир существует с 60-х, состоит из полностью рекомбинированной «материи» (кому нравится — может заменить «материю» на «полевую структуру» или «физический вакуум») и находится на положении непонятного никому авангардного артефакта (или, если угодно, хэппенинга), помещенного в призрачный контекст исчезнувшего прошлого «мира». Такая, с технологической точки зрения, Вещь-в-себе посреди виртуальных экспонатов музея-привидения.

И наш мир в этом положении буксует и, в общем, работает вхолостую. Сорок лет — это, конечно, не срок, но, учитывая то, как это все начиналось (в его наиболее впечатляющих проблесках: революциях в Европе после двух мировых войн, возникновении трансцендентной связи психоделической волны с архаическими «институтами транса», в культурном всплеске, концептуальных «реваншах», гендерных «дипломатических витках» и т.д.), кажется, что процесс оказался в энергийном/информационном паттерне с крупным коэффициентом энтропии.

Качественные скачки системы на другой уровень «Реальности» принципиально возможны, но на практике мы имеем высокую долю живых человеческиз существ, серьезнейшим образом оккупированных «Реваншем Былого/Единственно-верного». И в данном случае кажется досадной нелепостью готовность многих к трансформации Смысла лишь злокачественным путем милитаристского психотичного насилия.

Я сейчас совершенно не имею цели каким-то образом оправдывать или вообще касаться тем «психоделии», «легаляйзда» и прочих ярлыков, колосящихся буйным полем между «Явлением и Сущностью». Просто с очередного боку становится интересным вопрос: останутся все в яме («хоронить своих мертвецов») или попытаются дойти до дороги и все-таки продолжат «трип»? По крупному счету.

Но кто (где-то снаружи) способен «застопить Машину»?

P.S. Под термином «Реальность» в данном материале я подразумевал, прежде всего, Реальность, прикоммутированную к цивилизации т.н. «европеоидов» (прочие антропоиды по собственному ли желанию или по коварному принуждению сами способны «подключаться» и жить в этой «Реальности», ее же и предпочитая иным).

P.P.S. Контаминация о яме (байка о хиппи в пустыне) появилась отчасти после прочтения забавной книги Д.Григорьева «Господин ветер», в которой при всей её видимой простоте имеется немало глубоких и сложных тем.

Продолжение следует.

ИZбранное

Авторы

Сборники