Deus-из-Стоп-Машины

Продолжая тему Реальности-60, изложенной тезисно в двух предыдущих материалах, хочется привлечь несколько цитат.

Андрей Тарковский в своих комментариях к плану «Книги сопоставлений» писал, между прочим, следующее: «Существует как бы настоящее, но оно все время скользит из будущего в прошлое, однако никому не понятно, как это происходит… Новый, важнейший этап развития человечества начнется, по моему убеждению, тогда, когда будет решена проблема времени. Я совершенно убежден, что время обратимо.»

Алан Дж. Картер делает в своей работе «Теория и практика магии» следующие заявления: «Истоки вселенной остаются загадкой, но мы знаем больше, чем раньше. Вселенная открыта с одного конца — дальнее будущее для нас. Что мы видим как происходящее — это реконструкция физического объекта, который существует в нашем будущем. Этот объект — Наисвятейший Солнечный Абсолют (в терминах Гюрджиева). Все »моменты времени" во вселенной имеют равный и фиксированный статус. Внутри вселенной существуют две имеющие равную силу оси времени. Одна, которую используем мы, — это воссоздающая (re-creative) ось, а идущая в противоположном направлении — создающая (creative) ось. Штайнер явно утверждает, что существует «обратная (backwards) эволюция во времени, которая интерферирует с обычной». На создающей оси структурная информация теряется, а на нашей спонтанно воссоздается."

Далее там же: «Беда в том, что во вселенной слишком много информации. Конечно, мы не знаем, сколько нужно информации новорожденному внешнего контекста просто чтобы крикнуть "Мама», но если мы думаем о вселенных, как никогда не делали до сих пор, вероятно, мы узнаем ужасно много о возможных вселенных с этой стороны. Нужно ли гипер-реальному цыпленку знать о других? Мы знаем, что количество первичных данных (фрактальных семян) во вселенной конечно, так что полученного нами достаточно для некоторых целей. Наша вселенная могла бы получить первопричину таким способом, но сейчас мы этого не увидим."

При всей доступности высказывания Тарковского и замутненности английского перевода Картера видна общность некоторых мыслей и озабоченность проблемами времени. На самом деле, я накопил немалое количество цитат — от Ф.К.Дика до Станислава И. Виткевича, от подвижников теории хаоса до Д.Боуи, еще массу иных выдержек отовсюду — где так или иначе фрагменты интересующей меня темы всплывают, проговариваются, проступают, четко указываются. Но — мне не хочется сейчас размениваться на цитирование.

Важны упомянутые выше фразы: «реконструкция физического объекта», «беда в том, что во вселенной слишком много информации» и то место, где фигурируют разнонаправленные временные оси.

Итак, я рассматривал в предыдущих «Деусах-из-машины» ситуацию с симуляционной «историей», которая «пристегнута» к нашему молодому миру, как рюкзак со странными знаниями, как нагрузка-багаж и в то же время небесполезный кое в чем «довесок». Мир, в котором так тотально довлеет «история» просто обречен быть миром вчерашнего дня.

У меня создалось впечатление, что вся наша «научная история» — само ее наличие у нас — иллюстрирует некую ситуацию, содержащуюся в ней самой. То есть: жители т.н. «Древнего Египта», например, получили непонятно откуда целый пакет довольно совершенных для того времени технических и философский знаний — таким образом, египтяне во многом опередили своих современников, хотя, вероятно, и не использовали все знания «из пакета» до конца. Или то же — о Др. Греции. Допустим, кто-то сегодня считает, что греки получили часть информации из Египта. Об этом напрямую не говорится, конечно, что, мол — была Атлантида или Лемурия, или некая Другая цивилизация, от которой нашим предками достались совершенные знания или — чуть радикальнее — мозговые мутации. А сами «Другие» бесследно ушли. Такая точка зрения характерна для «эзотерического крыла», которое, к сожалению, по большей своей части только претендует альтернативным способом презентации событий «прошлого» на часть Пирога Истории. Этот подход ничего по сути не меняет в общей картине.

Я же хочу выделить ситуацию, когда каким-то образом появляются данные «о том, что было» и «как надо с этим жить». Это тема всеобщего контроля — удерживания человеческого сознания на определенном когнитивном уровне.

К примеру, когда серьезно беседуешь с образованным человеком старше себя, допустим, родившимся в «конце 40-х начале 50-х» или еще «раньше», замечаешь, что в какой-то момент для доказательства объективности каких-то своих суждений он приводит якобы «бесспорные-безотказные» примеры из истории. Гетьман Мазепа, Екатерина Вторая, Карл Великий, Филипп Красивый и т.п. начинают брать на себя явно чересчур много. Сталин, Бостонское чаепитие, Потемкинские деревни — все эти навороты мрачны именно своей якобы «бесспорностью». Несогласие с такой тактикой диалога в данном случае ведет к прерыванию беседы, презрительному взгляду или разочарованию со стороны адепта историзма. С другой стороны, когда имеешь дело с ровесниками, подобная аргументация всплывает редко, а если кто-то ею и пользуется, то выглядит это как-то несуразно, подражательно и неестественно. Мне могут сказать на это, что все дело тут в меньшей образованности следующих поколений или в бОльшей инфантильности молодых, в большей их меркантильности и т.д. — в чем угодно. Не согласен. Это естественные вещи. Весь «исторический дискурс» у молодых порождает понятное подозрение и неприятие: как инструмент отцовского произвола, как ограниченность всяких официальных потуг, как потенциальная платформа для лжи и тех же меркантильных целей. Чем моложе публика, тем в менее историчном мире она живет. Каждое следующее поколение все больше будет проникать в «просто реальность», в саму «Реалию» — другое дело, насколько медленным будет это проникновение, какова будет его скорость.

Сейчас я, наконец, все четче понимаю, отчего с детских лет я питал неприязнь и испытывал нелюбовь к истории как школьному предмету, к истории как науке. Уже годам к 14-15 у меня вырисовалось ясное и устойчивое эмпирическое убеждение, что времени не существует. Могут существовать какие-то его «понятия», материальные подтверждения музейного типа, воспоминания, но — не оно само. Философское оправдание всему этому, безусловно, можно найти, но в данном случае сама философия пропитана собственной историчностью, преемственной последовательностью, окутана «историей философии» и своей типологией. Более подошел бы какой-нибудь восточный способ мгновенного просветления ума, как в чань-буддизме, однако, картина будет все так же пронизана европеоидным раствором историчности.

Я взялся говорить о том, что наша Реальность работает как система где-то года с 1960 по принятой нами хронологии. Как те «египтянами полученные знания», в нашу Реальность сходу были вставлены гигантские файлы с «предыдущей историей» нашего мира. Таким образом, мы рождаемся в практически «обустроенном», «наезженном» и сильно «исследованном» мире. С этим «рюкзаком», полным прошлых событий и вех, а также их трактовкой, мы реально несвободны. Я уверен, что стоит отбросить некоторые исторически сложившиеся представления и мир вокруг по-настоящему заимеет множество «белых пятен». И географически, и физически, и как угодно. Реальность, существующая, осуществляющая себя «Сейчас», в котором нет отягчающего багажа интерпретаций и конечных суждений — это множество бесчисленных вероятностей, непредсказуемое Нечто, в котором заложена гораздо бОльшая творческая активность, чем та, к которой мы привыкли и приучены.

У А. Картера в той же работе я нашел следующую фразу: «…Вся вселенная настроена таким образом, чтобы создать именно так "настроенную» (detailed) память прихода в бытие." Об этом я и говорю, употребляя все чаще слово «рюкзак» или «багаж». Действительно, практическую пользу древнего умения разводить огонь, производить порох, гнать спирт, строить храмы и высчитывать пропорции трудно отрицать. Но это чистая Практика (во всех смыслах этого слова), она у нас имеется и этого вполне достаточно (а в случае с порохом и взрывчаткой даже — слишком); этого достаточно самого по себе, без натужной привязки этих умений к «теории эволюции», к «происхождению видов» или «всемирной истории». Я не против хронологии-летописи как таковой — это достаточно бессмысленное занятие — я против навязывания мне и моим ближним «авторитетных законченных мнений» о том мире, где мы живем, против морали, вводимой подобно инъекции «добрыми врачами» с «добрыми намерениями».

Многие говорили о «конце истории», однако, ясно, что этого заявления недостаточно для освобождения из-под власти «контролирующих настроек». Необходима, скорее всего, деятельность по изменению языка, т.к. именно он — то средство, которым осуществляется контроль и «довление» со стороны «рюкзака», «настроенной памяти прихода в бытие». Об отказе от существующей сложившейся у европеоидов практики языка убедительно и много говорил У.Берроуз. В качестве идеолога данного направления мысли он указывал Коржибского. Есть и масса иных авторов, так или иначе касавшихся темы «конца», «смены», «изменения» языка. Допустим, Ромен Гари в своем романе 1976г «Эмиль Ажар. Псевдо» писал: «Я уже говорил или, может, не говорил, потому что это одно и то же, что я учился филологии, хотел изобрести язык, который был бы для меня абсолютно чужим, абсолютно иностранным. Я бы тогда думал, не опасаясь источников страха и слов с двойным дном, внутренней и внешней агрессии, подкрепленной соответсвующими доказательствами.»

Понятно, что вся проблема сводится к доминированию Парадигмы, к железным тискам исторического мышления, к языку, который, чем больше мы себя на нем выражаем, тем более закабаляет нас. Я не думаю, что обществу угрожает тотальный Маразм. Я только считаю, что «того, что есть у нас — хватило бы для бОльших, чем мы». Я ощущаю серьезные тенденции торможения, разливанный кисель инерции сознания вокруг. Также я не думаю (вопреки сложившимся мнениям официоза), что без «истории» и классических «моральных выводов» из нее мы все станем беспринципными выродками, каннибалами и аморальными уродами-отморозками. «Закон внутри нас» будет существовать так же, как и «звездное небо у нас над головой». Все-таки просто и гениально спел Дядя-Федор Чистяков, уже пребывая в своем протетстантском периоде (альбом «Ноля» — «Полундра!»): «Прости, что не верил глазам своим, а больше верил словам чужим».

Вообще, что бы ни говорили противники т.н. «постмодернизма» в искусстве, а ирония — одно из замечательных достижений нашей Реальности. Именно этого так недоставало всем артефактам «из прошлого»: фильмам довоенной поры, живописи «могучих кучек», литературе «серебряных веков» и проч.. И я искренне хотел бы, чтобы к моим рассуждениям о природе Реальности-1960 читающие относились с немалой долей иронии. Я, пиша эти статьи, желал только показать, что нашему миру никак не достаточно одной на всех описательной структуры, что варианты происходящего вокруг тем равноправнее, чем большее их количество имеет место. Я пришел к каким-то мыслям, но считаю их изложение не навязыванием мнения, но возможным поводом к размышлению у тех, кого все это интересует. Я думаю, что все это никак не сказывается на внутренней ценности самой мысли о «Реальности-60». И я убежден, что изложенные мной здесь мысли на том или ином уровне близки достаточно большому количеству трезвомыслящих неодураченных людей.

Продолжение, думаю, следует…

ИZбранное

Авторы

Сборники