|
Помещаю два стихотворных объекта, которые никуда пока, кроме как сюда поместить не могу. Именно этим оно и вызвано, деяние сие.
Вкус
Четыре француза и дохлый синяк
Копейка на вате, осевшие гроздья
Пустого аншлага незваная гостья
В провисших полозьях сливает свой мрак
Едва рассвело, обозначились кроны
И первый трамвай убедительно пуст
Шумит грузовик, раздвигается куст
И дворник выходит в бушлате зеленом
Остывшие пятна и номер под ноль
Застегнуты стекла, на молнии тройка
Беззвучный звонок над нетронутой койкой
В нависших попойках поет свой пароль
Стемнело едва, а листва — черный камень
Последний автобус уходит без чувств
Погас светофор, остается лишь вкус
Всего непонятного, бывшего с нами.
* * *
Ночное
Парторг Дунаев в грибовном бреду
Узнал, что людей нифига в мире нет
А я по тропинке сверхузкой иду
Туда, где в чащобе колышется свет
Сквозь ветки, коряги, стволы и слова
В тени заповедной печатаю след
В размыслии вольном плывет голова
Туда, где в чащобе колышется свет
Меж прутьев, узоров, заборов и спор
В осиновой осени лето забыв
Миную избу, где не вынесен сор
Миную Луны накативший отлив
Дунаев-парторг в домотканом бреду
Открыл, что людей нифига в мире нет
Но я своего человека найду
Мы встретимся в чаще, где нежится свет.
* * *
|
