Промежуткие жидкости.

Летом 1930 года в Петербурге Даниил Хармс сотворял произведение «Лапа». В самом начале листа он поставил особый знак: вроде как русская буква Шта, вписанная в центр такой прямоугольной, аки на почтовых индексах, восьмерки, ну либо иначе — положенная на горизонтальный стык двух порожних доминошных костяшек.

В середине произведения он, получается, еще и писал: «Один пеликан, самый старый начал танцевать». Еще и писал: «Сначало он долго топал ногами на одном месте». Еще и писал: «Вдруг пеликан пустил одно крыло по полу и начал разворачиваться на одной ноге, притоптывая другой. Сначала развернулся в одну сторону, потом в другую, а потом вдруг поплыл как боярышня, волоча за собой по полу оба крыла». Вы понимаете?!

И еще писал:

«Это небо
ибо Лебедь здесь владыка
Ну ка дева
принеси ка мне воды-ка».

С точки зрения абсолютной многоточечности идеального слуха, исследовать Хармса и всю его волшебную семантическую хамсу надо именно так. Исследовать абсолютно, идеально и так.

Не подходя к пределам иных дискурсов и не касаясь пером плоти постороннего контекста как то все прочее, любящее слово, но им не любимое. Иначе почему каббала филологии не правит миром и пузатыми, косоязыкими, свиноватыми депутатами? Мысль, как просо от пшена. Отпшена.

«Древний язык затрагивает современный аффективным отношением, последний порождает при этом условии грядущий еще язык: три экстаза.» Жыль Делёз «Клитика и криника»

Но можем ли мы достаточно стопроцентно утверждать, что уже дрЕвне, и когда оно стало таким, а что — нет, и еще никогда. Нет. Нам помешают экстазы. Они постоянно — здесь всегда. И мы — будто иначе.

Необходим ли четвертый Периндерион. Повтор создаст новое, потому что шум в сетях, и так далее — русалки в садке, остаточная сверхпроводимость, полеты на дне и наяву, балалай.

«Русскоазиатские сторожевые лидеры наших стран фактически из рук вон худо могут говорить связную мысле-речь. Они губошлепствуют, мычат, твердят откровенные туфты, заикиваются и предлагают неприкрытую околесицу (т.н. выделение языкового навоза ртом). Т.о. они в чертогах власти у трибуны увеличивают экстаз языка толпы, который экстаз потом дробится на мельчающих носителей, и весь недавний Пёр теряется в потной среде сусечного мрака и суседской зависти.» Охеньо Эза «Ирония дэбилов»
Стих «Отворение»

Седые ели образуют
Тот папуасник, где вода
На иглах кладезно бликует.
Ползут часы, бегут года,
Летят послушные столетья,
Но хвойных скопищ борода
Лежит в земле колючей плетью
И ненавидит города,
В которых гадом гад снедаем
И адъ в изжогах бредит раемъ,
Где знаешь, даже если спишь:
С волками жить — не запретишь.

(В.В.Маугли, бывший участник шорт-листа).

ИZбранное

Авторы

Сборники