С.Ануфриев и П.Пепперштейн на службе 7764042-3

Пелевин оказался в числе тех, кому на днях г-н Березовский презентовал участие в акционировании деятельности ОРТ (речь шла о чем-то около 20% и среди прочих одаренных — практически все шоумены отечественного ТВидения). Что это означает?

Практически ничего нового, кроме того, что т.н. «большая политика» вкупе с «крупным бизнесом» уже самым явственным образом пересекли последние рубежи, отделяющие их прошлую карикатурность от будущей самопародии. В настоящем же — всем «современникам» осталась лишь едкая ирония чего-то, отдаленно напоминающего судьбу.

«Костоломная морковь рас» Пепперштейна и Ануфриева является одним из общих знаменателей, добровольно легших в принудительное лоно основы для всех пародий на карикатурность. Таким образом сама мифогенная идея амбивалентной иронии выступает теперь в качестве отрицательной величины. А отрицательные величины — это то, с чем мы все будем сталкиваться по мере нашего углубления в новое тысячелетие все чаще и чаще, все плотнее и плотнее.

Пафосные кривые ухмылки шестидесятников превращены благодарными уродцами в шлак. Реанимации недавно почивших стилистик, как то — литературное диско, виртуальный панк и др., приводят только к нелепым заминкам и тавтологичному топтанию на полуистлевших могилках экс-кумиров мира.

Посмотрим снаружи. Обложка «М.Л.Каст» являет собой шедевр и образчик популистского стайла. В том смысле, что это уже тот самый «альтернативный попс», покативший со времен христофорования «поколения икс». Сам роман — высшая концептуальная точка необязательности, какая только до сих пор позволялась серьезно издаваемой литературе. Напомню, что речь идет о первом томе «М.Л.Каст», рассчитанном на Дружественную Германию и отечественных адептов гротескно-художественной психоделии.

Стилизованные под старинные иллюстрации из детских и «разведческо-приключенческих» книжек рисунки Пепперштейна только добавляют подлинности глубинной интроверсии, развернутой на страницах этого рекреационного романа. Плюс к этому — загадочные и неявные вмешательства Ануфриева, придающие тексту особый эффект шизоидности. Книга как никакая другая полным-полна описаниями наружностей пространств диссоциативно-астральных (в прошлом считавшихся параллельными) миров. Это — ватный каркас и в то же время основа избирательного очарования действия романа. Главный герой, парторг Дунаев, сотворен умело — он точно так же, как и все прочее необязателен, но насущен. К нему с самого начала выработано несерьезно-внимательное отношение, он — помесь сказочного Ивана-дурака и социального Дурака-ивана, он — еще один плацдарм для построений ментальных лесов и перелеЗков господина Пивоварова. И это, учитывая то страшно-смешное время, в котором мы всегда жили — прекрасно.

Части романа все что-то обещают — параллель номер 1.

Эффект неожиданности приобретает устойчивый параметр ожидания — 2.

Опечаток чуть больше, чем в старинных книгах, рисунки из которых стилизованы в романе — это 3.

Сама манера письма напоминает: в прямой речи порой (особенно в матах) — Егора Радова; в описаниях ощущений — Ю.Мамлеева. Несомненно, что с творчеством и того и другого наши «медтрисмегистики» хорошо знакомы.

Итак, если творчеству Пепперштейна, Ануфриева и их приближенных суждено и дальнейшее подобное твердообложечное, солидноисполненное, крепкоподдержанное (фонды Обскури Вири и т.д.) развитие, то можно надеяться на хороший, непристойный и интеллигентный карнавал в духе «High.ru» в самом ближайшем будущем.

Это значит, что не только лед тронулся, но и тронулись мы все — все оседлое в этом углу бесконечности, ебанутое общество.

ИZбранное

Авторы

Сборники