ObsЁrver
        Обозрение языковой реальности
   
Евгений &Z  <is@boobaster.com>

КОСМОПСИС

Шняги и Литшоу

 
     

Сейчас на дворе сыро набухает май, по-драконовски речной и дождливый, и, как бы ни с того ни с сего можно вспомнить о том, что в эти дни исполняется ровно год со дня публикации в «ИЛе» (есть журнал с таким речным названием, а также модель самолета, но тему амфибий лучше оставить тотчас же) — со дня публикации в «ИЛе» материалов, объединенных в рубрике «Литературный гид» и озаглавленных вполне заманчиво — «Исчезающий текст».

Если кто хорошо помнит, там мелькали достаточно-таки ИZвестные имена, и плотно продвигалась благодатная для сердца белого постмодерниста тема отсутствующего/исчезающего/мнимого текста, от которого, если он все же и был, остались только лишь комментарии/сноски/приложения.

В качестве прочного и нетривиального примера были поданы отрывки ИЗ действительно неплохого романа шведского искусствоведа, философа и писателя Петера Корнеля «Пути к раю». Роман представляет собой литературную мистификацию: автор публикует подборку комментариев своего покойного учителя, которые тот составил к несохранившемуся/неИЗвестному тексту под одноименным названием. Учитель, сам по себе, также относится к области мнимых объектов, но все эти не особенно загадочные пост-борхесовские навороты не являются главными. Гораздо более интересна композиция, продиктованная автором всем этим комментариям. Мне показалось достаточно прозрачным, как именно он составлял эти сноски. Тем не менее интересна сама информация, мелькание библиографических теней, близко подходящих к всеми обсосанной идее гипертекста, интересна свежая смесь из вежливых и глубоких намеков на мистицизм плюс мгновенное отражение этих намеков в зеркале искусства (от Леонардо к Сезанну — Арагону — Бретону — Массону — дадаистам — американскому лэнд-арту — Джексону Поллоку). Есть, конечно, и Пруст с Фройдом для затравки.

Роман этот был настоятельно рекомендован журналу членом его редсовета Милорадом Павичем, этим всемирно популярным пропагандистом словарно-гипертекстовой литературы и текстов-лабиринтов. Павич счел Корнеля достойным собратом по цеху (тем паче, что оба являются коллегами по культурно-университетским программам).

Роман Корнеля действительно более универсален, нежели «Бесконечный тупик» Дм.Галковского с его МДПшным самокопанием и всеобщим ощущением Вечного Погрома. Это отлично видно и по названиям проИЗведений. Если «Тупик» — это плотняк из тухнущего у вас на глазах бухенвальдско-совкового мяса, интроверсивных гордиевых узелков «на память» и общего эффекта вязкого кокона (словно в ленте «Социалистический Чужой-3» с И.Чуриковой вместо С.Уивер), то «Пути» — это глубокая, но скоростная при этом Игра, в которой автору удается ИЗбежать ИЗлишних понтов и претензий, и где читатель может сразу же подключиться к процессу по личному, скользящему графику, только и успевая строить мосты между возникающими островами смыслов, к тому же совершенно не тяготясь чрезмерным субъективизмом автора.

Далее у нынешнего годовалого «ИЛовского» «Литгида» в том же разделе «Исчезающий текст» имеются статьи трех авторов: Алексей Михеев, Михаил Эпштейн и Евгений Попов. Кто-нибудь иz них наверняка иzвестен среднестатистическому читателю ОбсЕрвера.

Эти трое самым завзятым образом возносят в высочайшие «топы» тенденцию к вот таким текстам, что описаны выше. Они сожалеют о том, что времена «серьезных, идейных» литпроизведений, построенных линейно-направленно-последовательно и таким же образом читаемых (а это уже легкая несвобода читателя, да?) прошли и миновали. Сожалеют, ясное дело, припеваючи. Новые тексты, построенные так, что их можно поглощать в проИЗвольном порядке (а я например всегда журналы читаю разве что не вверх тормашками, да и книги уже давно по схеме «середина-начало-конец») и являющиеся как бы дополнительными по отношению к неким отсутствующим\несуществующим(несущественным?)\исчезнувшим произведениям являются конструктивными реалиями нынешнего этапа пост-культуры. Это новая новая волна, или, как считает А.Михеев «переход с level1 на level2, как в комп-игре». Литература вынуждена, дабы не скиснуть и не исчезнуть (Е.Попов остро болеет насчет неопубликованного и быстрозабываемого текста) кроиться на фрагменты, привязанные к неким виртуально существующим источникам. Становится интереснее иметь дело с авторски искаженным эхом, чем с самим событием, это эхо породившим. Да, безусловно, это имеет основания и свой смысл. Что-то подобное происходило с нами в детском саду, когда играть во что-то старое становилось уже НЕ ИНТЕРЕСНО.

М.Эпштейн вообще продвигает проект виртуального характера «КНИГА КНИГ» — Смотришь в Книгу, видишь знаменитейшие фиги в ассортименте.

Под сомнение берется ценность текста, по старинке организованного под шаблон «линейно-направленного мышления» и «комплекса последовательных операций». Для примера удачно вворачивается линия взгляда, рассматривающего живописное полотно (эксперименты ставились над работами такого бескрышного художника, как горячо любимый Пауль Клее); эта линия, когда ее увидеть после просмотра и в ее целокупности, видите ли совершенно не напоминает то, что художник наивно размазал по своему холсту. Кстати, эта тема деликатно и интеллигентно подана в романе Петера Корнеля в отношении полотен Сезанна и Поллака. На этом строится метафора чтения романа и собственно метафора различных «путей к раю»: лабиринт, нить Ариадны (которую Герой мифа в конце концов бросил на каком-то острове), лэнд-артовские site — nonsite, заметки разных путешественников, блуждания похотливых молодых сюрреалистов по Парижу и пр..

Действительно, литературе уже давно пора было откровеннее манифестировать давнюю (чуть ли не времен первой туши по шелку в Китае) идею о взаимном участии, сотворчестве автора произведения и его зрителя\наблюдателя\потребителя. Струйки потеков на работах Поллака и автоматические завихрения форм в рисунках Массона инициируют глаз воспринимающего на совершение почти той же работы по созданию культурного факта. (Образ-Гештальт: Ильич, патетически пляшущий с громадным зеркалом в руках.)

То же и с текстами. Борхес писал последовательно-однонаправленно, но уже о Бесконечной Книге и Расходящихся Тропках (по поводу тропок — согласен с авторами «Литгида» — не всякому читателю по плечу такие тексты, на таком количестве «тропок» можно и портки порвать). Павич, один ИЗ тех, кто наиболее подпадает под гриф «прижизненная реинкарнация Маркеса», при всей своей автохтонно-универсалистской сказочности и энциклопедичности, внес ощутимый вклад в дело презентации новых форм словесности, — вероятно, в силу той самой энциклопедичности он вознес принцип словаря, гримуария, текста-лабиринта выше традиционных европейских «проклятых» фрикций от начала к концу и слева направо. Впрочем, так или иначе, куски того же «Хазарского сноловника», как их не перетасовывай и какой козырь не выбирай, никуда не уходят от чтения слева направо и ИЗ начала куска в его конец. Это языковая западня. Текст остался текстом, если он конечно создан для того, чтобы его восприняли как текст. Ведь интерес к Да-Да, к автоматическому письму сюровцев начала века (это есть у Корнеля), к нечитаемым в обычном порядке объектам визуальной поэзии до сих пор существует. Это, видимо, и есть альтернатива. Альтернатива смыслу. Истина же, как уже всем ИЗвестно, находится там — на стыке, где головка культуры только-только соприкоснулась с вульвой природы (а это уже гораздо круче «проклятых» еврофрикций, и коитусу этому миллиарды и миллиарды миллиардов лет; вспоминается Адам Рухани иz «Зеленой книги» — когда его соберут в полный вариант книги снов — это случится, наверняка, тогда, когда Брама к концу Дня заебется).

Е.Попов растолковывает все просто и доходчиво. С сибирской грациозностью открещивается от ярлыков «постмодернизма» и «концепта», прилипших к его лбу, как червонец (старыми) к челу кабацкого скрипача-виртуоза. Тем не менее, это концепт и постмодерн. «Подлинная история «Зеленых музыкантов» состоит иz пары миллилитров основного текста и цистерны к ним примечаний\пояснений\отступлений.

Иные кропают романы иz вступлений или окончаний всех попавшихся им под радушную руку авторов прошлого. Коллажирование, кстати говоря, давно приветствуется — думаю, что я выразил общее мнение и общее место. Гипертекстов в сети мало или даже, говорят, что И НЕТ вовсе. Это ничего, скоро появятся. Людей смекалистых много.

А по поводу устаревания\упразднения традиционных «линейнонаправленных» литтекстов можно сказать следующую банальность: не надо поспешного максимализма, все по-прежнему зависит от авторов. Все, что было расписано в майском номере «ИЛ» по поводу исчезающих текстов — интересно и занимательно, но таково именно в смысле своей привязки к вечной проблеме ФОРМОТВОРЧЕСТВА, которой самой 100 лет (одиночества) в обед. Неважно, что полковнику никто не пишет, зато полковник пишет всем.

Там же написано, что игровых элементов в старых менторских романах классиков было ой как мало, и что нынешние книги в своем раздавляющем большинстве трудно читать «сплошняком» и до конца т.е. не делая милых пропусков страниц эдак на 50-80. Все верно. В этом сторонники формализма правы. Но, если взять в качестве примера, не побоюсь этого слова, Пелевина, то у него именно само письмо обустроено так, что ничего пропускать и не хочется, и не желательно. То бишь компактно, гармонично и насыщенно, без видимых перегибов и перехлестов. Автор пишет по-старинке, направленно, линейно и все такое. Но в формалине его на нынешнем этапе вряд ли кому удастся потопить. Говорю это ИЗ чистого стремления к объективности, да и множественные попытки обгадить творчество Виктора Олеговича выглядят малообоснованными и мелкими — ясно, как день Брамы. В то же время у Пелевина есть практически весь арсенал современного текстостроительства-прозостарательства. Исчезнувший\невиданный\виртуальный труд (в несколько книг) Антонова — иz «Мардонгов». Многочисленные «реконструкции», которые на фоне дерридообразных идеологических деконструкций у Пелевина неплохо катят для читателя за прогрессирующий жанр «альтернативной исторической новеллы». (В скобках припомню вовремя спохватившегося В.Сорокина.) Да что говорить — все же читали, невзирая на разные там глупости вроде «понравилось-не понравилось».

А у сторонников романов иz сносок и примечаний к неналичествующему, но достойному воображения тексту также есть удачные, даже захватывающие варианты, и есть подгон под теорию, не шибко изящный и не очень пламенный. Таков литпроцесс: кого-то в отгон, кого-то в отбой, кого-то в отстой, а кому-то и в центра.

Хотелось бы еще сказать пару слов, характерных для меня. Павич, Корнель, Борхес и многие пионеры многомерных текстов по большей части являются людьми крайне образованными, с докторскими степенями по софоложеству, филофагии и культуропатии, преподают младым чурбанам штиль высокий и состоят в почетных членах клубов носителей наград и премий. Это их общая черта. Им немного не достает чего-то иz т.н. «реальной», внелитературной жиzни: вот этой биологической брутальности, какого-то ужаса жизни или драйва некого от Духа, размозжающегося о стены плоти и по-настоящему заблудившегося в безднах ликующих и агониzирующих вселенных. Павич, хотя я его и круто уважаю, тем не менее предпочел обратить внимание коллег на коллегу из Швеции — Корнеля. Текст, мол, у него составлен в лучших традициях виртуальной литературы. А как же Уильям «Ли»? — спрашиваю я. Как же «сut-up» иz миллионов образов\воспоминаний\ужасов\экстазов\прозрений??? И написано это еще в 60-70-е гг., и выглядит не как система виртуальных ссылок и не наподобие словаря-справочника, а как-то ИНАЧЕ. Скорее так читаешь во сне — те книги, которые тебе могут присниться и которые ты, возможно, больше одного раза не увидишь. Так читаешь образы, являющиеся тебе перед смертью. А опыт умирания можно получить в течение всей жиzни, причем по-настоящему — вот этого-то и не хватает порой академичным существам из университетских городков. Впрочем, никого не обвиняю, желал бы только по мере сил продемонстрировать разницу между нагим и голым.

Надежда на то, что всяческие прошлые «авангардисты-концептуалисты-нонконформисты-подпольщики от искусства» в скором времени полным составом (вкупе с примкнувшими сочувствующими) станут мейнстримом отнюдь не умирает последней. Она, етит ее под коромысло, все сбывается и сбывается.

О-о-о-о-о-о-о-о, ведь это вдохновляет!


 
18 мая 2000 года

     

Авторы

Сборники

 

Литературный портал МЕГАЛіТ © 1999-2024 Студия «Зина дизайн»