ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР

«Моллиблум, — подумал Ларис. — Лола, Лола. Не надо Лолу, не лолу ла. Лошадь. Лучше буду думать слово лошадь».

Своя мысль — на века, а чужая забудется. Поэтому чужие мысли следует сохранять, то бишь присваивать. Когда думаешь чужую мысль талантливо, с огоньком, остаются весьма приятные ощущения в специально отведенных для приятных ощущений местах.

В прошлый раз я обещал обличить уродства современной литкритики. Но пока чесался, меня опередил Владимир Бондаренко из «Дня литературы». «Критика превратилась в бюро рекламных услуг, а критики — в хорошо оплачиваемых рекламных агентов. Не случайно исчезли как жанр проблемные критические статьи, исчезла полемика, в которой хочешь не хочешь, а каждый из оппонентов выставлял свои оценки литературному процессу».

Осталось только расставить акценты. «Хорошо оплачиваемых» — это, конечно, гипербола. В рублевую зону литкритик потянулся только за прожиточным минимумом. После заката модных журналов этот минимум сместился в область коммерческого Интернета. Там — да, надо продавать, а не рассусоливать. Мысль и жанр деградируют. А кому это выгодно?

Тому, кто затыкает нам рты зарплатами. Приснопамятное «Поле Ру» принадлежало американцам. Ныне здравствующий «Озон» — канадцам, «Аркадия» — опять же американцам. М-м?.. Более или менее российский капитал Глеба Павловского течет лишь в жилах некоммерческого «Круга чтения». Там, правда, тоже хотели организовать Интернет-магазин, но русский Бог миловал: банковский счет открыть не смогли. Надо было бегать, договариваться, заполнять какие-то бланки…

Западная идея примата экономики над идеологией последовательно низводит литературу до шоу-бизнеса. Но и на этом пути критикам не хватает последовательности (достал нож — бей). Только ваш покорный слуга усердно созидает что-то вроде таблоида; остальные комплексуют, мешаются и завидуют.

Спасибо хоть писателям нельзя отказать в решимости идти до конца. Пелевин разбудил Акунина, тот жахнул в колокол и заставил волноваться «Вагриус». Чтобы залатать прореху в рынке, вагриусовцы мобилизовали Леонида Константиновича Юзефовича, и тот в противоположность Фандорину — Нику Картеру взял в оборот старую заготовку: начальника сыскной полиции Ивана Путилина — полу-Порфирия Петровича, полу-Мегрэ.

Неленивые говорят: «Новый Акунин родился». Ленивые чешут лбы: «А зачем нам новый Акунин?».

Игра на оппозициях очевидна: у Акунина — наглъя лъмаавая Масква, у Юзефовича — чопорный, в узеньких брючках Питер. У Акунина экшн и моушн, у Юзефовича — что твое Спасское-Лутовиново: речь льется неспешно и величаво, преступники ловятся сами, чай пьется аскетично, с сухариками. Но если у Акунина приемы прикрыты, то у Юзефовича, напротив, вывешены наружу. Наемный литератор пишет о легендарном сыщике, в результате чего тот десакрализируется и мрет в тексте… Намек или мне показалось?

Эраст Петрович был «человек особенный». Про Путилина недруги говорят: «Русские грабители и убийцы — это люди безнадежно заурядные, и чтобы ловить их, нужен точно такой же человек. Подобное излечивается подобным».

В общем, незамысловатый спор на тему кит или слон, Акунин или Юзефович — слегка зажег критиков. Курицын отказал последнему в драйве, Лиза Новикова — в уме, а Борис Кузьминский сравнил с Бергманом, Шнитке и Луишом Фигу. У кого что болит, тот тем и не хочет делиться. Литобозреватель журнала «Fакел» Александр Щипин по этому поводу мудро заметил: «Давно известно, что многие люди получают деньги за то, что специально ходят по улицам с бутылками "Кока-колы» и «Пепси-колы». И там, и там — пузырьки воздуха, перелитые неприятной коричневой жидкостью, но разница между пузырьками огромна. Акунин — Пепси. Юзефович — Кока. Тут не вкус, тут в породе дело".

Эту мысль надо если не понять, то хотя бы запомнить. Разница между пузырьками огромна, разница между пузырьками огромна. Пепси пьют арабы, Коку — евреи. Я как мастер культуры определяюсь за евреев, хотя Акунин мне нравится больше. Но что поделать, если война?

Под сурдинку информационного повода в меднолобой среде снова раздался писк, что, мол, кит и слон — завзятые русофобы. Клевещут на великий русский народ, историю венценосную очерняют.

Так вот. Выставлю оценку литературному процессу. На русский народ клевещут те идиоты, которые считают, что к этому народу относятся. Охранители — в первую очередь. Надеюсь, оценку донесут до кавказских ушей Акунина, который как-то интересовался моим патриотским здоровьем. Я не шовинист, а империалист-государственник. Все талантливое гребем под себя, а всякое нытье — геть с корабля. Мораль, конечно, банальна, но — что ж, ихние будут вредить, а наши промолчат, как всегда?.. Не буду!

Популяризация истории в любых формах — дело государственное и богополезное. Для выпуклости приведу еще одну хорошую мысль. Раньше она принадлежала писателю Максу Фраю. В ответ на укоризны — почему он, такой культурный и образованный негр, миндальничает со своими одноклеточными читателями, Макс сказал, что если бы отцы Англиканской церкви услышали, какими словами британский миссионер уговаривает в христианство автохтонов дальних колоний, они сожгли бы его за ересь. Но ведь — уговаривает! И метрополии хорошо, и отцам польза.

Коньковый ход — он, хоть и буквой «г», гораздо эффективней классического. Так победим. А ихним хреново будет.

* * *
В невыносимых условиях либерально-рыночного гнета ширится и прямеет тропа. Она ширится и прямеет под ногами народа. Народ несет с рынка сыщика Ивана Путилина и статского советника Эраста Фандорина. На щеках народа горит румянец. Звучит хор: «Слава штурманам будущей бури, которые не щадя извилин и перьев живота своего разбудили самосознание самой читающей в мире нации! Слава нашему с вами покорному слуге, который стоял на стреме! Слава алчным издателям, которые в погоне за прибылью создали им условия для работы!..» Занимается рассвет. Хорошо.

Вялые варианты

Авторы

Сборники