Волынщик у врат зари

Критики не могут без интеллектуальных брэндов, — для них это все равно, что для литературных экспертов книги (NB: не путать экспертов с критиками). Интеллектуальные брэнды — наша работа.

А это значит, что две тысячи второй год пройдет под знаком «постинтеллектуализма». Задача литературы и критики — успеть присвоить вкусную и чреватую тему, пока на нее не наложили своих лап философы, социологи и прочая антипостинтеллектуалистская мерзость. Задача меня — руководить этим захватом.

ТЕОРИЯ

Вот, скажем, есть такая модель — «пирамида Эйнштейна». Внешне она напоминает пирамиду Хеопса. Фундамент — это наблюдаемые явления природы. Первый уровень составляют выводимые из этих наблюдений «законы». На их основании можно предсказывать явления, в природе не наблюдаемые, но воспроизводимые экспериментально. Из первого уровня законов вырастает второй уровень, в качестве интерпретируемого материала он использует уже не природу, а надстроенную над ней теорию. И так далее.

Эйнштейн утверждал, что современная ему физика существует приблизительно на девятом-десятом уровне. А Нильс Бор в этой связи сказал: «Раньше было принято считать, что физика описывает вселенную, теперь мы знаем, что физика описывает лишь то, что мы можем сказать о вселенной». Иными словами, познавательный дискурс уже не имеет каких-либо реальных последствий и оснований вне себя самого. Для науки перестала существовать абсолютная «глубокая реальность», — ее место занято множеством относительных «инструментальных» реальностей.

Эти данные и стали материалом постмодернистских интерпретаций. Но поскольку гуманитарные дисциплины (а за постмодернизм отвечали именно они) сильно зависят от языка собственной репрезентации (точнее, дистанция между ними и языком отсутствует вовсе), результаты интерпретации стали выглядеть крайне уродски.

Что я имею в виду? Что мне, например, не известно, как вы меня поняли. Для речевой коммуникации необходимо исполнение правил риторики и дедукции, то есть, грубо говоря, логики, а любое логическое построение имеет пренеприятнейшую особенность: оно ветвится. Условием «окончательной» коммуникации является исполнение бесконечного логического алгоритма, а это противоречит второй теореме Гёделя о неполноте, гласящей, что полная система аксиом, описывающих то или иное явление, никогда не будет построена. Любой алгоритм, сконструированный специально для этого, будет являться фактором неполноты описываемой системы, то есть, грубо говоря, запорет работу.

Значит ли это, что коммуникация невозможна? Не значит. Когда я прошу: «Дайте газету», — вы даете газету. Почему? Потому что не пользуетесь для решения этой задачи логикой. Когда сороконожка хочет идти — она идет. Когда ослица хочет сена — она ест сено. Когда же они начинают думать, сороконожку парализует, а ослица становится буридановой.

Природа действует неопосредованно, без «законов». Английский математик Роджер Пэнроуз считает это эффектом «квантового мышления». Тут я с нечеловеческим удовольствием адресуюсь к фразе из колонки Куталова-Постолль: «Жизнь в эпоху постмодернизма укладывалась в простую двоичную схему». Это значит, что два разных человека, договорившись думать над одним и тем же бессмысленно прекрасным словом, пришли к одинаковым интуициям.

Классическая логика подразумевает два варианта выбора: «истинно» или «ложно». Квантовая логика преобразует двоичную систему в троичную, добавляя к «истинно» и «ложно» семантически бесконечное «может быть».

Попробую объяснить. Есть литература «истинная» (хорошая, правильная, немзеровски-ольшанская) и литература «ложная» (нехорошая, неправильная, никакая). А есть литература, которая может быть. Это не значит, что ее нет (зачастую она даже уже кем-то написана), но это и не значит, что она совершилась. Это будущее, исподтишка присутствующее в настоящем.

Я люблю заниматься именно такой литературой. Мне не интересно писать про уже написанные и изданные книги. Поэтому я не хочу и не собираюсь переквалифицироваться в «эксперты» (хотя им больше и охотнее платят). Более того, я всячески презираю экспертов, ненавижу их и скоро начну уничтожать физически.

АСПЕКТЫ

Надо только соединить провода. На квантовом мышлении, которое соотносится с обычным, как мышление вообще соотносилось с полным его отсутствием, работает постинтеллектуализм. Таким образом, говоря «постинтеллектуализм», мы имеем в виду не просто очередной шаг вперед, — мы имеем в виду новую эпистемологическую эпоху.

Усилиями разбойной шайки постмодернистов понятия «глубокой» и «инструментальной» реальности поменялись местами. Техносферу умозрительных и искусственных конструктов было приказано считать «настоящей», а сферу естественной, природной органики — всячески презирать и третировать.

Вот некоторые примеры этой подмены. Политическую харизму заменили «политтехнологии». Грубо говоря, почему Путин стал президентом?.. Человека заменили комплексом его «прав». Грубо говоря, Чечню бомбить нельзя, потому что это «нарушение прав чеченцев», а Сербию бомбить можно, потому что за «права» и бомбят. В области искусства художников заменили на «кураторов», музыкантов — на продюсеров, а писателей — на издателей: вместо произведений теперь «проекты», вместо стиля — «формат», вместо драйва и гениальности — «читательская успешность». Грубо говоря, полный censored.

Говоря о конце этого постмодернистского безобразия и начале доброго, хорошего постинтеллектуализма, приходится упомянуть об Америке, назначившей себе в президенты умственно отсталого постинтеллектуалиста Джорджа (младшего) Буша. Теперь Афганистан бомбят не ради афганских прав, а как и надо бомбить — ради мести, злобы, корысти. К тому же единственная книга о постинтеллектуализме, доступная моей эрудиции, это Postinellectualism and Decline of Democracy американца Дональда Вуда.

Decline of Democracy — это расцвет фашизма. А как сказала Юля Фридман, «наука — это фашизм, и искусство — это фашизм». Таким образом, упадок демократии мы приветствуем.

Постинтеллектуалистский метод исключения алгоритмов не позволяет разжевывать этот тезис. Постинтеллектуализм вообще не подразумевает доказательства тезисов, поскольку любое постинтеллектуальное высказывание верно. Оно верно, поскольку не обладает необходимым смыслом. Оно обладает смыслом достаточным. Например, вы хотите сказать «Зыгмантович отдал Богу душу», а у вас получается «отдал свинье уши». Это типичное постинтеллектуалистское высказывание, — тот, кому оно непонятно, должен быть немедленно кастрирован, расстрелян и сослан на принудительные работы.

Постинтеллектуальный метод — это метод инсайта и озарения. Ошибка наших предшественников состояла в том, что они пытались описать мистический опыт с помощью логических построений, в результате «критика языка» становилась фактом языка, и дальше этого воз не ехал. Концепция модальной логики очень хорошо объясняет, что такое «модальная логика», но что такое произведение искусства, она не объясняет.

Наши кумиры не Витгенштейн и Лиотар, а Бивис и Баттхед. Не «ризома», а лента Мёбиуса. Выйти на крыльцо и дышать молодецким воздухом два часа.

РЕСПЕКТЫ

Завершая сей краткий начальный экскурс в тему постинтеллектуализма, не могу не сказать пару добрых слов в адрес ее предтечей. В первую очередь это Миша Вербицкий, чья подвижническая деятельность на ниве «антикультурологии» сводится к последовательному изложению неотрефлексированной, но уже вполне жизнеспособной постинтеллектуальной теории.

Во вторую — Макс Фрай, которому принадлежит высказывание: «Если бы глава англиканской церкви услышал, какими словами проповедник обращает в Христову веру жителей колоний, то сжег бы его на костре».

В третью очередь — Кирилл Куталов-Постолль, первым придумавший назначить постинтеллектуализм в «брэнды» (а это все равно что изобрести баскетбол).

Наконец, видный постинтеллектуальный практик Боба Иисусович Рабинович, чья статья о ситуации на нефтяном рынке начинается словами «цены на Говно падают, но Православныя не намерены срать меньше», и видный пользователь рунета Сержик, у которого я учился читать и писать.

Себя я тоже благодарю.

Вялые варианты

Авторы

Сборники