| |
|
|
| |
Где моя радость? Дайте сюда!
Где моя сладость и газвода?..
Артём Фатеев
|
Закончил Немирова, принял душ, пересчитал знаки в Круглом столе, готовом назавтра к сдаче. Костырко — 2400, Кузьмин — 2600, Курицын — 1000, Куталов — 4000, Фрай — 4500, Пирогов — 3300.
Курицын — 1000, хе-хе… Получил два письма: от Редактора и от Дана Дорфмана, не считая долбанный спам. Редактор обещает впредь платить в срок, но одновременно почему-то советует не надеяться. Дан спрашивает, что я имею против «Беломора». (Собирается пожертвовать мне гонорар, чтобы я купил себе целый блок.)
Дорогой Дан! Если ты забыл, «Беломор» в блоках не продают. Его продают в больших картонных коробках, из которых он извлекается для употребления попачечно. А против него я имею конкретно вот что.
Во-первых, марихуановый дискурс меня не интересует. Во-вторых, если пора курить «Беломор», значит опять нету денег. В-третьих, он дурно пахнет. Воняет, бля.
В-четвёртых (как ты мог забыть, Дан), «Беломор» дерёт глотку. Но не так мужественно и галантно, как «Житан» или «Голуаз», не так романтически и брутально, как «Партагаз» или «Лигерос» (чёрт, уже забыл: «ли» или «ле»), и не так богемно, как «Парламент» луиармстронговского разлива. Просто дерёт, и всё.
Самое время отвлечься от канцерогенных мыслей написанием очередного обзора.
Он будет коротким — этот вылупившийся из под плотного интервьюшного наста, политый прохладным душем и унавоженный добротой моих адресантов очередной обзор. В нём я успею обозреть только два хороших рассказа. Из последних.
Без пяти минут хороший рассказ. Станет совсем хорошим, когда я придумаю, что о нём написать. Счас… Вот!
Этот скверный вредительский рассказ написан по заданию международного атлантизма. Как известно, международный атлантизм, тайно простёрший свои корявые руки над девственными лесостепями Евразийского континента, любит действовать исподтишка.
В частности, развращать детские души.
Из мальчиков — делает педерастов: «Привет, меня зовут Зуб-белозуб, я это мой друг Коля! Теперь банановы-ы-ы-ый!..». В смысле, пожевал антлантической резинки, и сделался у него банановый. Памперсами враг препятствует аэрации евразийских яичек, а хаггесами высушивает евразийские попки до того, что они трескаются. В результате — уже к десяти годам «Коля любит мамбу», а на Олю ему насрать.
А ну даёшь сюда «Беломор», вообще!..
В отношении девочек та же херня. С помощью отравленных бактериями longus йогуртов их заманивают в изувеченную атлантистами Баварию и подкладывают под якобы немецкого мальчика (а на самом деле — атлантического педераста) Петера. С помощью кукол-барби внушают астенический тип красоты, препятствующий деторождению крепких и здоровых воинов-евразийцев. К тому же внушают подсознательный асексуализм: автор рассказа отчётливо проговорилась, что У БАРБИ НЕТ ПИЗДЫ!!!
Я прошу прощения за грубое слово, хотя сама мысль о его «грубости» тоже внушена нам действующим через свою пятую колонну — либеральную интеллигенцию атлантистами. Заметьте, что автор рассказа (судя по висящей на морде сайта фотографии — явный мужик) не употребляет здорового, энергичного слова. Вместо него — «писька», «пиписька», «писюлька» и прочая тошнотворная дрянь. Дескать, пол дан евразийцу, чтобы ссать. Редукция размножения к моче в своё время была подробна разрекламирована агентом атлантистов Курицыным. Позор ему, позор.
К тому же в рассказе пропагандируется детский онанизм. Я в смысле онанизма обеими руками «за» (преданные читатели знают), но — детский! Есть принципиальная разница между отрефлексированной позицией пожилого некрасивого человека и вредной привычкой дитяти, у которого всё «впереди».
Кстати, ткнув в линк, вы сперва увидите не «Последнюю Барби», а другой рассказ. Тоже прочитайте его. Там объясняется (имеющему глаза и уши), к чему приводят все эти барби у девочек и «теперь можно погулять подольше» у пацанов. К раку шейки матки приводят они.
Не могу молчать… Читайте «Барби», смотрите врагу в лицо, презирайте, ненавидьте его! Только так вы поддержите производителя, и спасёте тонущий рубль.
Кстати, в мотивной структуре рассказа отчётливо проступают купринские «Девочка и Слон». Куприн был патриотом своей страны. (Родина слонов, известно, у нас одна). А теперь вместо Слонов в спальню к нашим девочкам приводят гомополых, шавкающих фруттисом мосек. С этим не нельзя бороться.
Ясно, что рассказ был в своё время навеян телепросмотром Кончаловского. Плюс (хотя я, может быть, ошибаюсь) прочтением талантливого порнорассказа Андрея Колотилина про то как двое мальчиков трахаются на пляже. Один из них, впрочем, не мальчик, а преподаватель университета по имени Денис Николаевич.
К несчастью у меня нет под рукой этого талантливого рассказа, зато есть другой, не менее талантливый отрывок кисти Колотилина из романа «Ларис Полено»:
Студент Григорий только что сдал экзамен и стал расстегивать штаны. Вскоре он расстегнул шаты и в недоумении стал смотреть на свой член, который быстро рос по направлению к жопе старшей преподавательницы кандидата наук Звезданы Додэ, сидевшей под партой на карачках. Звездана не видела Григория, зато Григорий удовлетворительно видел жопу Звезданы. Жопа нравилась Григорию уже свыше полутора семестров, проведенных им в ВУЗе, но в данный момент смышленый студент счёл, что она находится слишком низко под партой, и он не достанет членом до ануса Звезданы Евсеевны, даже если станет позади неё на коленки. «Вот если бы Звездана Евсеевна хоть чуть-чуть стала под партой раком» — подумалось Григорию.
Сравним у Яцутко:
Лидер увлёкся. Он всем телом представлял движения любовной игры, его гортань ревела и клокотала, рассказ уже более напоминал танец какой-то мистерии, а перед самыми глазами изумлённого Антифонта возвышался Фаллос Лидера. Фаллос с большой буквы. Дубинка Геракла. Кадуцей. Нет — правильно — именно Фаллос Лидера. Нельзя сказать, чтобы этот Фаллос был примечателен особыми размерами или ещё как-то внешне особо отличался от фаллоса самого Антифонта — нет — фаллос Лидера был обыкновенным, заурядным, но в глазах Антифонта, на диком необитаемом острове, обрамлённый могучей кряжистой надёжной фигурой человека, которому сами боги назначили быть Лидером, возвышающийся пиком мужской уверенности, маяком среди унылого и бесконечного океана, окружённый рыжей курчавой шерстью ловкого воина и прожженого сердцееда, этот фаллос заворожил Антифонта, и, почувствовав, что его собственная плоть возбудилась и стала подобна раскалённому камню, он занервничал и, сославшись на нужду, побежал к воде.
Фаллос Лидера, да… Сквозь жеманную тупость этой фразы проступает обрамлённая рыжей курчавой шерстью Правда. Могучего воина с ахейского парахода. Насколько мне помнится, сам Яцутко не рыж. Знаете, что такое «маленький мир»? Он везде — на каждом шагу окружает нас.
Но почему-то все хотят думать мысли.
Если ты взялся за перо — не говори, что не дюж, будь добр думать мысли. Обязательно скажи что-нибудь такое, чтобы восхитились тобой. Чтобы не сказали: «В этом рассказе (повести, поэме, романе-трилогии, эпопее) нет мысли». Это очень утомляет меня.
Даже рассказ Дениса Яцутко оставляет это неприятное ощущение после себя. Не знаю… Как то подозрительно я к нему отношусь — подозреваю эти самые мысли в нём. Хотя, казалось бы, их там нет. Что там есть? Одиссей (но это мы думаем так) не совершал своего утомительного путешествия. На обратном пути из Малой Азии в Элладу его теплоход потерпел крушение (столкнулся с айсбергом или утонул просто так — неясно). Спаслись двое: сам капитан («Лидер») и один из простых матросов, с именем, напоминающим средство для чистки ванны.
Они выползли на песчаный берег и долго лежали там. Подставляя измученные взятием Илиона тела морскому ветру. Счастливцы: ни забот, ни хлопот. Медленная, неспешная и вдумчивая жизнь, не ведущая никуда. За отсутствием электричества свой возраст сверяли не по выпускам теленовостей, а по солнцу и течению облаков. Потом за неимением компьютера вовремя ложились спать.
Жизнь, не ведущая тебя (как барана в забой) никуда, происходит нигде — именно так и называется этот успокаивающий нервы рассказ.
А что такое «маленький мир»?
Попробую объяснить. На что смотрим мы, когда идем по улице (я уже не говорю про, боже упаси, автомобиль)? На витрины, потому что они везде, и на баб. Летом встречается достаточно много голых. Именно такое течение жизни — вдоль не до конца одетых женщин и утомляющих голову разнообразием витрин называется «большой мир». Он позиционирует себя в качестве реальности, которая в притупленных ощущениях нам дана.
Но можно поступить так. Оказаться в месте, где вы бываете редко или хотя бы были в последний раз давно. Потом пойти оттуда пешком. По пути надо смотреть вдоль больших вещей, и слушать тоже вдоль них. Не знаю, как это, думаю надо расспросить Чита — он дока в таких вещах. Скажем, смотреть на стволы деревьев — попадаются удивительные. Не просто на стволы — на кору. Хорошо, когда под деревьями встречается немного травы. Если нет насаждений, смотрите на характер сбитости бетонных бордюров и сравнивайте с тем их состоянием, которое было вами отмечено в силу маленького роста в детстве. Среди звуков, сопровождающих вас во время путешествия по маленькому миру, выделяйте тоже маленькие, небольшие. Шарканье детских сандалий. Писк птиц. Если, опять-таки, есть где взять птиц.
Дойдя таким образом домой, постарайтесь понять, что вы оказались нигде. И начинайте осторожно забивать на всё. Это продлит вашу жизнь до разумного предела, после которого вы всё равно умрёте.
Это трудно объяснить, но довольно легко понять.
Всё.
|
|
|
|
Авторы
Сборники
|
|
