***
Я поутру с незыблемой армадой
Приближусь к переулкам Ленинграда,
Сиреневый восточный капитан,
Что изгнан изо всех возможных стран.
Потянутся ленивой чередою
Встречающие с тухлой колбасою
В меня свой мусор медленно кидать,
Ругаться и окурками плевать
В мои сияющие сталью корабли,
Построенные мною для любви.
Кальвадос мрачный моря запотеет,
Туманом сладким в оптике немея,
Скользнёт к глазам прохладною слезой
И в море упадёт передо мной.
Тогда могучий атомный и скромный
Сойду на брег под ропот нелюбовный,
Раскрыв свои объятия народу,
И закричу: я вас люблю, уроды!
***
О, Льва задумчивые руки!
Как много в вас физической науки!
Я не забуду фиолетовый январь,
Когда вы принесли мне киноварь.
Меж ваших пальцев томно пахли сигареты,
И распускались зябким веером конфеты.
Как в те минуты я была слаба…
Пускала в ход бессильные слова
В составе силлогических конструкций,
Иль в виде механических инструкций,
Их логику противопоставляя
Теплу ладоней, что плели играя
Из них корзинки для своих цветов,
Ласкавших киноварь моих сосков.
ПРОЕКТ БОРО
Куда я мускуланум свой пристрою?
В богатый изумрудами пенал?
Переложу ли ягодой хмельною?
Иль опущу в изогнутый бокал?
В кроватку ль положу с собою рядом
подобно гладконогому пажу?
Иль щедро умастив нубийским ядом
в уста гетеры мощные вложу?
Мой мускуланум перстнями унизан,
увит плющём изысканных пород.
Мы не одну заставили маркизу
упасть с размаху в тёплый огород.
Он горек, но печаль его пространна.
Он утром испускает в новый мир
по восемь дюжин лилипутов странных.
Они летят незыблемо в Каир.
НОВЫЙ ХРИСТОФОР
В кустах проснулся чуткий воин.
Корабль, тяжкий от пробоин,
Кренится в космосе густом.
И люди смотрят сквозь пролом.
Чудесный град застыл пред ними
С церквами тонкими своими,
Что, чуя близкий рёв турбин,
Во мгле колеблются над ним.
Там жители глядят из окон,
В оцепенении глубоком
На проносящиеся своды
громад неведомой природы.
А через миг над лесом пряным,
Как свежий хлеб в руках багряных,
Ломится в несколько частей
Остов, средь медленных огней.
Один меж туч он слепо тонет.
Сейчас верхушки елей тронет
Небесной тяжестью винтов
На гибель белок и волков.
А где-то в далях безмятежных
Семь сотен парашютов нежных
Вдруг расцветают над Землёй
Пьянящей взоры белизной.
БАСАВРЮК
Светло-розовый воздух Китая
Бережливо дышу через трубочку.
Над моими перстнями летают
Осы древние. В слабую дудочку
Ноет солнышко, у виска качаясь.
Сотни эльфов стрекочущих юных
Я вдыхаю и вновь выдыхаю
Над пшеницей спокойною лунной.
По прозрачной реке на каноэ,
Возлежа на перинах, из Кёльна,
Выплываю тихонько на волю
В состоянье предметов иное.
НЕГР КАПРИЧЧОЗО
Вздохнёшь — мой тайный геликоптер
замрёт в естественной дали.
Уснёшь — мой тайный геликоптер
прошелестит в остатках мглы.
Отдай мой сложный крокодавл
из складок душных простыней.
Я есть твой неуёмный мавр.
Я — сладкий негр Каприччозо.
***
В твоей постельке голубой томиться
годами буду, mon petit,
больною экзотической царицей,
немногословна, как бандит.
И уж когда от вожделенья
обои будут оползать,
лишь кончик шёлковой постели
я допущу тебя лобзать.
***
Господарь мой дикий дикий
Тонким солнышком блестит.
В тонкий колокол клубники
сладким пестиком стучит:
выходите микролани
на дряхлеющий хрусталь!
Это я в полночном шуме,
Это я, ваш господарь!
***
Я — лошадь в конюшне прозрачной,
Стою, беззащитная лань.
И тянет ко мне кто-то мрачный
Свою аритмичную длань.
Бандит, самовар иль кудесник?
Мясник ли с тяжёлым кайлом?
А, может, весёлый наездник
Пришёл прокатиться с котом?
***
Валились с ног от контрабасов
Хмельные пары на паркет.
Тонул в биении атласов
Мой белокаменный лорнет.
Баньян в саду стрелял духами
Меж ног хихикающих дам.
И я там был, дышал парами,
Бродил по вздыбленным холмам.
***
Я изо львов носила шейку
всем милованам напоказ.
Они внутри стреляли клейко
и излопачивались в газ.
Роскошный зонт носила важно,
и потеряла, прикорнув.
Но он исчез в ночи однажды,
мехами нутрий полыхнув.
МАГАЗИН МАГАЗИН
Отдам ли сонную монету
За хлеб и пачку сигарет,
Когда наверх к дневному свету
Я потяну её портрет?
Но лишь казнить, казнить печально
В томатах сохнущие рвы
Косой монетkой ритуально
У молчаливой колбасы.
***
В свирепый ум забил железный гвоздь
приземистый герой из потных лунок,
и, обглодав мгновенно небольшую кость,
вдруг с места взял на Марс, не пожалев форсунок.
Плывут Карибы тихо подо мной
— писал он мне в английскую темницу.
И по ночам, прильнув к окну, седой,
его я видел в небе ягодицу.
***
Ведь я тебя не урезоню.
На свой изогнутый стакан
кладу животное — мацони.
А за окнами — ураган.
Плюс элегантная защита:
изящный выпад, гроб, отскок.
Вот и толпа вокруг убита
в чудовищно короткий срок.
