ЕДконструкция: заключительная фаза Газавата

Попытаюсь быть кратким, пока снова не отключили электричество (т.н. веерные отключения без предупреждения — очередной оголтелый способ опустить светлое имя ильича).

После запуска в материале под кодовым названием «КОНДеструкция» семантической бациллы вида ПОПс, настал черед расставить троеточие над всеми Е.

Что и говорить, процесс это сложный, неоднозначительный и довольно-таки скруполезный в ссоциальном смысле. Тем более что порой так тяжело бывает точно выразить все те светлые чувства, коими переполняется нутро от смутного осознания простого факта: многоярусная текстовая глубь, еще кое-как видимая автором, к величайшему сожалению, мало вразумительна для рядового читателя (а рядовой читатель ОбсЕрвЕра — фигура значительная, неоднозначная и глубокая, в чем всегда можно убедиться, залезши в первую попавшуюся строку гостевой). Маловразумление это проистекает оттого, что я не сразу, ой не сразу выявил все те направительные оси своей немалоэтапной работы по деконструкции деконструкции. Это потому, что размеры места нам не позволяют вот так вот взять да и растянуть, никого не спросясь. А еще потому, что интригую т.о., лонгируя во временном потоке пространственно неоднородную массу цельноспекулятивного послания. И прошу понять меня правильно. И еще проще — прошу понять.

ПОПс — это всем ИЗвестный стереотип известнякового периода, откладывающийся подобно личинке посредством памяти на поверхностях костей человеческих мозгов. В этом своем качестве он природно незаменим, хотя внутренне и не заметен. Однако, ПОПс по старинному русскому убеждению, восходящему и возносящемуся своими вывороченными корнями к праевразийскому галлюцинаторному мессианству, ПОПс является основой человеческой удержимости за поверхности мира. Он оттягивает разумных хом от чрезмерной надмирности, оставляя чисто социально немногое, но небесполезное неадекватно-альтернативное миниизвращение. Последнее проявляется в чем угодно: хоть Сорокина чтить, хоть есть пластмассу с козьим молоком в Пензенской области на перекрестке, под звуки «Recoil». Ибо все есть ПОПс — в той или иной размеренности и мирности.

Архетип призывно вскрыт. Теперь более бессвязно.

Вернемся к моравской кириллической редупликации или, если угодно, азбучно-литерной декодировке нашей конструкции. ПОПс = Покой+Онъ+Покой+Слово. Если кто фанат — привлеките Хлебника, тоже поможет.

Значит, Онъ — герметично запакован между двумя покоями. Это чудно и неслыханно! Бинарное, продублированное самоупокоение. Родом ниоткуда — по пути в никуда. И — светочем истинного коммунизма в тонце коннеля — Слово. Логос! Схема для филологических передних резцов прозрачна: существительное-существительное-существительное-сущность.

Но Покой в то же самое время означает определенное ограничение, предел, даже символьно. Грубые латиняне ныне используют так называемый звуко-знаковый обертыш — «Р», что для кириллического глаза есть Рцы, рецы, река и речь. Но не только в этом дело. Импровизг губителен для кратких сетевых форм. Остановлюсь на этом.

Я всегда и всем говорил, что все великие писатели и литераторы имели фамилии на звук «П». Ни в коем случае не умаляю иных фамилий — здесь важен прием обработки использованного символа П.

Так вот, тексты Льва Васильевича Пирогова, столь неслучайным образом соприкоснувшегося с фактом существования ОбсЕрвЕрА, представляют собой лучшие образцы альтернативного потока сознания — это именно та волна элиминированной нестабильности, которая так необходима Рунету. Говорю это не с каких-нибудь там собственных высот, и не сообразно ИЗбранному накануне идиотскому стилю, а именно в простоте, которая в данном случае не хуже воровства и не лучше созерцания.

Ведь ПОПс — это не Маша Распутина и не «Совершенно секретно», ПОПс — это деньги, нон-стоп кладбища и доминирующая планетарно форма мировосприятия. ПОПс — это мясо и кости среднештатского человека, запертого в своем замозгованном эго.

Публикации Пирогова на О-Ервере самым непредвиденным образом координируют общечеловеческий ПОПс, возвращая читательскому восприятию совершенно необходимый и важный элемент Хаоса, неопределенности будущего, истинной квантовости существования — всего того, от чего веет свободой, той свободой, от которой среднештатское эго веками открещивалось с презрительно-непонимающей миной. Картина мира нестабильна, силовые линии катастрофично амбивалентны, и рассветная дробь северного дятла звучит антидогматическими паттернами психических всплесков — и в осознаваемом радиусе, и в бессознательном бэкграунде.

В пользу этого говорит и прозаическая деятельность Льва Пирогова, несколько наивно им называемая «нон-фикшен» (ибо любые наезды на так называемый реализм с его претензиями на доминирование — уже давно заезжены и бесполезны).

Люди, подобные Льву Василичу, естественным образом притягивают внимание к своей деятельности — в этом и заключено проявление антропоПОПса. Однако, за эрудированностью и некоторой докторальностью, за тоном, не терпящим филологических и культуроведческих возражений неожиданно рисуется совершенно бешенно-темпераментная презентация природного Хаоса в его «здесь и щас». Публикации Сев.Дятла — это нарушение всех мнимых точек равновесия, это выдавливание ИЗ себя литрами и литерами собственного эго (то есть общего для всех ПОПса) с последующим его распылением в пространстве интеллекта. Я могу назвать это оборонительно-конструктивным радикализмом или удачной ловлей белой кошки в Белом Доме, или как-то еще. И это радикальное распыление, своеобразная рассредотачиваемость границ воистину достойны восхищения и уважения.

Неявная суть моих экспериментов сводилась, признаюсь, к начальному вызыванию раздражения негативного порядка, что повышало активность объекта воздействия, а уже затем наступал черед должной позитивной оценки некоторых ипостасей того же объекта. Нам превосходно известна вся условность такого дуализма — и это паче чаяния вызывало неординарный и яркий эффект. Рунет не должен быть пресным и плесневелым ошметком внесетевой материально-психической рутины. Нет.

К тому же особого места достоин тот немаловажный факт, что и Пирогов, и я четко помним (а это уж 100пудов), что на действительный результат научного эксперимента всегда влияет точка позиционирования исследователя, на которого в свою очередь точно так же влияет объект его исследования. Вот она, еханыйбабай, голая квантовая психология!

Осталось добавить, что пристальному читателю наверняка стало заметно некоторое изменение тяги этого текста, где-то с последней его трети. Дело все в том, что таки-да, гады отрубили мне электричество, и я кое-чего не успел сохранить по F2. Дописывал на следующие сутки. Но повлияло это только на стиль, не на общую мысль, в чем могу заверить любого сомневающегося.

Что касается Виктора Олеговича Пелевина, то все вышеприведенное-вышеизложенное, конечно же, касается и его творческой натуры, но только в обратном порядке — как понятийно, так и топологически. Это можно было бы сравнить с тем самым вторым «Покоем», который, как я указывал выше, замыкает ПОПс. Можно было бы, но я уже тут не буду, довольно, полно, будет.

ИZбранное

Авторы

Сборники