Сны Тома Сойера

Может быть, когда нибудь после я сочту небесполезным снова заняться историей изображенных в этой книге детей и погляжу, какие вышли из них мужчины и женщины...

Марк Твен, 1876

НЕУДАЧНАЯ ПОБУДКА

— Том!

Нет ответа.

— Том, чтоб тебя черти взяли!

Ответа нет.

— Том, зассыха, мокрица, дерьмо старого негра, козий шарик, пустая бутылка виски, ослиная моча, неделю простоявшая на солнце!

Нет, тем не менее, ответа. Ребекка в бешенстве. Она взлетает по лестнице, врывается в комнату, вырастает на пороге, как громовержец с молнией в руке, но Том всего этого не видит, ибо спокойно и сладко спит в кресле-качалке, чуть приоткрыв рот, и на нижней губе его сидит, умываясь, муха, сидит на краю огромной влажной пещеры и смотрит внутрь, в уютный жаркий грот, откуда дует ароматный ветер — предчувствие немыслимых наслаждений... Ребекка с силой толкает кресло-качалку, и Том, неподвижный, как труп, начинает мерно и важно отсчитывать время, и снится ему в этом замирающем падении в бездну, красочный и страшный, полный необычайных приключений — сон.

Сон длится всего несколько секунд, пока он не просыпается, весь дрожащий, в холодном поту и в ужасе, но там, в глубине, проходит не менее трех дней. Вот если бы так, всю жизнь проспать — пусть даже с мухой на губе — какой бы длинной показалась тебе твоя жизнь...

СОН ТОМА СОЙЕРА

Перевернув последнюю страницу "Острова сокровищ", Том глубоко задумался. Черным по белому в книге было написано: не все сокровища вывезены с острова, далеко не все — остается еще довольно значительный клад серебра... А вот и координаты острова — карта с координатами на форзаце книги. Карибское море — это недалеко: вниз на плоту по реке до Нового Орлеана, там позаимствовать небольшую яхту... Выйдя на берег, мы увидим скелет, который лежит в траве и указывает, улыбаясь, направление. Главное дело — не испугаться скелета, а то еще проснешься в самый неподходящий момент, когда сокровища фактически у тебя в кармане.

Том видит себя как бы со стороны, маленькой такой фигуркой, нарисованной на стекле. Сам он сидит у окна, смотрит, и одновременно — он же нарисован на стекле и ходит туда-сюда. Рама в окне двойная, будто где-то на Аляске, и на внешнем стекле изображены пальмы, как бы морозный узор, но цветной — домики с освещенными окнами, мостик... На этом фоне и движется маленький Том Сойер.

В руке у большого Тома — дохлая белая мышь на веревочке, которую он выменял у Гека. О, это была сделка, скажу я вам! Гек отдал мышь за бесценок — два алебастровых шарика да старый гандон, найденный в овраге за кладбищем. Том крепко держит мышь в руке, трет ею о подоконник, и — странное дело! — маленький Том движется по стеклу точно так же, как движется мышь. Что за нелепый сон!

На другой день после ссоры с Бекки он встретил ее "случайно" на улице, молча стал в десяти шагах и принялся важно, со значением крутить эту мышь над головой. Девочка была особенно нарядной — в платье красного китайского шелка, где золотом были вышиты осы, цветы, драконы... С минуту она рассеянно смотрела на Тома, потом сказала "Пф!" и, круто повернувшись на одном каблуке, убежала прочь, вернее, просто исчезла, лопнула, как детский шарик, поскольку все это также было во сне.

Теперь Том угрюмо сидел у окна, полный обиды и боли, и бегал по стеклу собой маленьким, яростно тер мышью, будто добывая огонь, о доску подоконника, щелкал мышиными ушами, которые щелкались, как это ни странно, вроде сухих китайских фонариков... Он знал, что добудет сокровища, добудет во что бы то ни стало, и вот тогда — сильно пожалеет эта несчастная Бекки! А уж если он погибнет, ища эти ебаные сокровища, вот тогда она, эта несчастная Бекки, — пожалеет вдвойне!

Остров, куда прибыл, наконец, Том, назывался Monkey Island, и неспроста: в джунглях водилось великое множество обезьян. Гек и Джим уже ждали его, примостившись на сухом бревне, явном обломке кораблекрушения.

— Давно здесь сидим, — сказал Гек, попыхивая своей неизменной трубкой.

— Хай, масса Том! — просиял Джим. — Ты как здесь оказался?

Том посмотрел по сторонам, будто бы ища подсказки. Он знал, что должен произнести в ответ какое-то слово, пароль, который был пропуском на остров, но слово, как на зло, напрочь вылетело из головы.

Джим вдруг перестал улыбаться. Гек встал, медленно подошел, нарочито волоча ноги по песку.

— Ты как здесь оказался, спрашиваем? Что ты должен ответить?

— Я забыл, — пролепетал Том.

— Ну, парень... А ты часом не забыл, что бывает с тем, кто забыл?

Том задрожал от страха. Он знал, что бывает с тем, кто забыл. Его парусиновые брюки, те самые, серые, которые только на той неделе штопала и стирала покойная тетя Полли, предательски почернели в паху.

— Покажи-ка ему "козу", старина Гек! — ехидно произнес Джим. — Пусть знает, как святые слова забывать.

Участь того несчастного, кто забыл, была на редкость незавидна: Гек обычно показывал ему "козу", и не было ничего страшнее в мире, чем эта "коза"...

— Рано ты обоссался! — зловеще прошептал Гек, поджав пальцы и помахав перед его носом предварительной, еще совсем не страшной "козой". — Ну так что? Показать? — и, не дожидаясь ответа, Гек напрягся и начал...

Том не хотел смотреть. Он крепко зажмурился, но веки, конечно, оказались прозрачными, и тут Гек стал медленно, как бы нехотя, превращаться в "козу".

Его лицо стало вытягиваться, белеть, волосы слезли со лба и перхотью рассыпались по плечам, на черепе проступила короткая шерсть молодой "козы", стали прорастать розовые ушки, но самым страшным были, конечно, зубы...

Том не стал дожидаться зубов — он просто проснулся, чувствуя, что проваливается в бездну сквозь кресло-качалку, а над ним, потрясая молнией в руке, стоит его жена.

УДАЧНАЯ ПОБУДКА

— Опять обоссался, кретин! — взвизгнула Ребекка, тыча пальцем в пятно на парусиновых брюках. Только что выстирала все, заштопала. Нельзя так часто стирать платье, оно от этого изнашивается.

Том потянулся и протер глаза.

— Очень страшный сон, дорогая, аж сердце колет. Джим, как живой, помнишь его? И Гекльеберри...

— Сон тебе в руку, дурак! — Ребекка помахала перед его носом листом бумаги, который держала в руке. — Это телеграмма. Молния. И от кого бы ты думал?

— Не может быть! — встрепенулся Том. — Дай-ка мои очки... Надо же! Нет, лучше прочти вслух.

Ребекка развернула лист и торжественно, смехотворно, улыбкой на миг напомнив прежнюю Бекки, продекламировала:

— Санкт-Петербург, Мизура, Томасу Сойеру. Еду домой. Буду в середине месяца. Точно сообщу позже. Обнимаю. Гекльберри Финн. Санкт-Петербург.

Мы окружены

Авторы

Сборники